Команда Альфа - [101]
Я раздумывал: плюнуть ему в физиономию или пожалеть его за ту подлую роль, какую ему приходится играть? Наконец решил, что ни то, ни другое не годится, а нужно сделать вид, будто я покоряюсь создавшейся необходимости. Он же продолжал играть, будто находился в Голливуде.
— Я надеюсь, теперь ты уже не задумываясь примешь предложение! Поверь, друг мой, это — единственный путь, чтобы вернуть прежний свой чин, причем путь самый короткий!
— Да, ты, наверное, прав!
Он так обрадовался моим словам, что бросился мне на шею. В тот день он меня не отпустил от себя, предложив поехать во Франкфурт. Там мы вместе поужинали, причем он не позволил мне расплачиваться.
Я и спал у него. Наутро мы расстались с тем, что, как только я вернусь в Швейнфурт, он уже примет меры, чтобы мне предоставили отпуск.
— Ты пробудешь у нас две недели, ознакомишься с заданием — и в путь! Ну а когда возвратишься, тебе не только вернут твой прежний чин, но еще и повысят. Это я тебе гарантирую.
Из его слов я заключил, что меня втягивают в очень грязное дело.
— Постой! — остановил он меня, когда я уже взялся за ручку двери. — Чуть было не забыл сообщить тебе большую новость. Уж не обессудь! Знаю, что тебя это интересует.
Я с любопытством посмотрел на него. Что ему еще надо?
— Пришла радостная весть о Рикардо. Врачиговорят, что он сверх всякого ожидания пошел на поправку. Уже начинает говорить. Правда, пока что несвязно, но уже появляются проблески воспоминаний о пережитых ужасах. Например, он все время называет имя Хорста…
— Хорста? — Я с трудом овладел своим голосом, чтобы он не выдал меня. А дверную ручку сжал с такой силой, что она лишь чудом не сломалась!
— Да. Хорст умер… Хорст… — вот все, что он сказал, но врачи пока довольствуются и этим. Ну, будь здоров!
Я вышел шатаясь. Подойдя к окну широкого коридора, уставился в пространство невидящими глазами, В голове роились мысли.
«Только этого мне сейчас недоставало! Что, если к Рикардо в самом деле вернется сознание и дар речи?»
Я обвинял себя в мягкотелости, в глупой сентиментальности, помешавшей мне оставить кубинца на съедение крокодилам. Кто бы узнал? А так…
«Что теперь будет?» — без конца повторял я один и тот же вопрос и не находил на него ответа.
Меня отвлекла от моих мыслей необычная суматоха и беготня вокруг. Мимо меня пронесся — на этот раз, кажется, действительно случайно — и Шандор Шоя.
— Послушай, что это за беготня? — задержал я его, схватив за локоть.
Разве ты не знаешь? — Он удивленно вылупил на меня глаза.
— Артур говорил мне что-то такое, но, по правде говоря, я не очень-то вникал в суть его слов. Понимаешь, мы пришли с ним к соглашению, и меня слишком уж поглотили собственные проблемы!
В другом случае он, конечно, был бы нем как могила. Но событие, вызвавшее эту суету, было чересчур значительным, а весть о том, что меня удалось наконец втянуть в дело, — слишком радостной для того, чтобы он мог придержать язык.
— Но учти, я тебе ничегошеньки не говорил! — поставил он условие.
— Слушай, за кого ты меня принимаешь? — Я ска зал это таким возмущенным тоном, что Шоя сам стал оправдываться.
— Ну ладно, ладно! Я просто так, на всякий случай. А раз это не было объявлено «совершенно секретно», то почему бы и не сказать!
— Да роди же, ты наконец или проваливай, если не доверяешь мне!
Это возымело свое действие.
— Представь себе, старина, какая произошла скандальная история! Нынче ночью смылся наш босс! — Он оглянулся, не слышит ли кто-нибудь нас в затихшем на миг коридоре.
Я же сразу не мог сообразить, о чем это он.
— Какой босс? Да говори же ты ясней!
То, что он затем сказал, должен признаться, сильно меня взбудоражило. Не более, не менее, как один из заместителей начальников филиала Си-Ай-Эй перемахнул к русским.
Я знал, что это значит.
С пустыми руками он туда не перешел, это точно. Возможно, прихватил с собой список с именами всех наших агентов, со всеми данными о них — не исключено, что там есть и моя фамилия.
И об этом Хаукинс ни единым словом не обмолвился со мной. Вопреки свершившемуся было вынесено решение о моей переброске!
«Какая низость! Это почти то же, что убийство из-за угла!»
Я прижал к оконному стеклу пылающий лоб. Вокруг меня точно вымерло все. Никого не существовало, никого, только я. Один Я, Я, Я — и мои мысли, разрывающие голову.
Так как же обстоят мои дела? Во-первых, Рикардо… Во-вторых, босс… со списками… В-третьих, меня перебрасывают…
Но я жить хочу! Жить! Жить!
Я должен разорвать паутину!
У меня остался единственный выход. Один-единственный!
На другой день я явился а венгерское посольство в Вене.
Воспоминания Миклоша Сабо, числившегося долгие годы эмигрантом, а на самом деле выполнявшего особое задание за границей, воскрешают перед читателем события 1942—1957 годов в Венгрии. Автор интересно и достоверно рассказывает о подрывной деятельности ЦРУ, комитета и радиостанции «Свободная Европа» против народной Венгрии и других стран социалистического содружества.Книга привлечет внимание массового читателя.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.