Кома. Первая и вторая книги. - [35]

Энтони рулил к дому, кивал и гордо раздувался от причастности к тайне.

А утром мне подарили очень неожиданные подарки: малахитовая шкатулка с моим вензелем от Шафика (наверняка засунул нос в мой ежедневник, глазастый засранец), самая настоящая казачья шашка от Пьюси (Откуда? На кой?!) и книги, книги, книги… Безумно дорогие, украшенные драгоценными камнями, древние и новые, летописи, учебники и монографии — я в одночасье стала обладателем библиотеки, которая тянула на небольшое состояние.

— Нехилые у тебя знакомства! — воскликнул Энтони, с восторгом рассматривая серебряную, украшенную чем-то подозрительно похожим на сапфиры, обложку трактата по восточно-европейской медицине от семейства Флинт.

Эмили открыла подарочное издание «Мастера и Маргариты» и прочитала на уголке форзаца:

— Размеры нашей благодарности будут безграничны в пределах разумного. От Л.Берк и всех последующих поколений.

И тут меня озарило: мои поделки! Подвески, фенечки, сережки, мандалы, ловцы снов — я всё это делала по вечерам, в свободное время, тренируясь в оберегах, а потом просто дарила приглянувшемуся человеку. Слизеринцы кривились, презрительно фыркали, но подарок принимали и даже потом пользовались.

Ну… Кто ж знал?

Я вскрыла упаковку следующего подарка, и на колени упала красивая хрустальная шкатулка с разноцветными камнями. Камни оказались полудрагоценными, отшлифованными, ограненными, с проверченными дырочками, чтобы можно было легко их вплести в изделие.

Охренеть! Вот это подарок! Сколько раз я жалела, что у меня нет камней для оберегов, и вот — кто-то додумался!

Однако подпись на карточке дарителя заставила меня сглотнуть.

«Благодарность подобна добросовестности купцов: мы расплачиваемся не потому, что считаем несправедливым не остаться в долгу, а чтобы легче найти потом людей, которые могут нам одолжить. Род Малфой».

Блять… Я попала!

Глава 9. Уважение Слизерина и квиддич

Их сиянье гибельно для глаз.

Там, где есть Они — не будет вас…

…Кто отмечен не был в должный час,

Тот добыча каждого из Нас.

Изменившееся отношение слизеринцев почувствовалось сразу. Из близких друзей у меня были лишь Грей и Мелифлуа, с однокурсниками более-менее ровные отношения сложились с Ноттом и Малфоем. Остальные меня гордо игнорировали, кое-кто не гнушался насмешек и издёвок. Однако после каникул Люциан Боул неожиданно заметил меня на перроне, любезно поздоровался и проводил до купе.

В гостиной каждый из ребят, которым перепала поделка, счел своим долгом со мной поздороваться, а некоторые тишком передали письма от родителей. Позабавил Малфой, помахав мне через всю гостиную и показывая на место рядом с собой. Поглядывал он на однокурсников гоголем. Как же! Никто не общался со странным иностранцем, который не побоялся выступить против старшекурсников и навалять им, а Малфой и Нотт, несмотря на кардинальные различия в мировоззрениях, практически дружили чуть ли не с первого дня. И не прогадали!

Те ребята, с которыми у нас были конфликты, были неприятно удивлены, когда попытались мне нагрубить, и тут же нарвались на недовольство всей квиддичной команды во главе с Флинтом.

— Почему вы перед ним пляшете? — не выдержал Дамиан Корнфут, тот самый чувачок, которому я набила морду в сентябре. — Он же недоколдун, почти сквиб!

— Я тебе сейчас в морду дам, Корнфут, — рявкнул Маркус. — В этом недоколдуне магии больше, чем во всем твоем семействе! Что он сделал, не твоё собачье дело, да только запомни и остальным передай — Волхов под защитой Ордена Золотой Розы! Относиться к нему следует с уважением, иначе нарветесь на недовольство священных семейств! Волхов, топай за мной!

У меня аж челюсть отвалилась.

— Э? Маркус, а за что мне такая честь? — выдавила я, семеня за капитаном. — Это безумно приятно, конечно, спасибо вам большое, но…

Флинт остановился так резко, что я влетела ему в спину.

— Волхов, ты что, не понимаешь?

— Эм… Я догадался, что это из-за моих поделок, но я не считаю, что заслуживаю… настолько горячей благодарности.

— Волхов… — лицо у Маркуса вытянулось. — Поясни.

— В смысле, я же просто так всё дарил, от чистого сердца, чтобы поделки без дела не пылились. Я не хотел просить у вас защиты или оплаты. Мне ничего не надо!

— Волхов… — выражение лица у Флинта было просто непередаваемо. — Я родился сильным магом, но уродом. Маглы называют такое генетическими отклонениями, и на Великобританских островах они не лечатся. На континенте есть ряд специалистов, но к ним я попал бы только после совершеннолетия и выложил бы за услуги почти всё наше состояние. Благодаря твоему оберегу уродство выправляется. К двадцати пяти годам оно совсем исчезнет. Отец очень рад, но все каникулы себе места не находил, гадая, чего ты хочешь и как с тобой расплачиваться. А ты подарил мне это, — он взмахнул рукой с фенечкой, — чтобы амулет в шкафу не пылился?!

Вот я лопух! В такой ситуации я могла сохранить лицо только одним путем: пошире улыбнуться и сделать вид, что так и было задумано, а я не дура и осчастливила десяток семей не по идиотской случайности.

— Ну, да, от чистого сердца, просто так! — я наклонила голову, рассматривая слизеринца. — Я посчитал нужным помочь — и я помог. Я не требую оплаты, потому что не знал, пойдет ли эта помощь впрок и нужна ли она вам вообще. Я и мой род просим оплаты лишь тогда, когда люди сами идут за помощью. Вы не просили, и я не имею права с вас что-то требовать. Так что успокой своего отца, Маркус, это было просто так. Я подарил, ты принял. К слову, мог и отказаться, как Сьюзан Боунс. Всё!