Кома. Первая и вторая книги. - [28]

— Вы делаете поразительные успехи, мистер Волхов, — сказал профессор, просматривая результаты контрольных. — Отчего вы не демонстрируете такие же успехи в той же травологии, теории магии, истории?

Я только опустила глаза, не выдержав пронзающего взора. Ну, не объяснять же человеку, что магловские предметы я только повторяю?

— Я прилично учусь, сэр, — тихо ответила я. — Я просто не понимаю, зачем тратить такое количество времени на эти эссе? Нет, это, конечно, важное умение — вычленить суть и уметь обрабатывать информацию, но зачем задавать эссе в длину? Это глупо!

— Это сделано для того, чтобы толпа детей занималась делом, а не разносила замок по камушкам.

— Я не настолько ребенок, — буркнула я. — И из-за этих дурацких эссе мне просто не хватит времени на магловские предметы.

— Поэтому вы откровенно саботируете выполнение домашнего задания по магическим дисциплинам, — заключил Снейп. — Волхов, я прекрасно понимаю ваши мотивы, но вам не кажется, что в вашем случае необходимо налегать как раз таки на магические дисциплины? Я вижу вас в будущем прекрасным алхимиком.

— В первую очередь я целитель, профессор. И создан я для другой магии.

Бровь Снейпа изогнулась, и взгляд профессора стал выражать уверенность в отсутствии у меня разума. Декан смотрел на меня полных десять секунд, но слава всем богам, молчал. Я и так почувствовала себя идиоткой, а если бы он что-то добавил, мое мнение о себе ушло бы в минус бесконечность.

— Хорошо, — Снейп вздохнул и сложил кончики пальцев. — Как давно вы принимали лекарство?

— Час назад, — я с вызовом вздернула подбородок и добавила. — Но я вполне способен чувствовать раны. Особенно укусы ядовитых тварей. Почему вы не обратились к Помфри, спрашивать вас бесполезно, так?

Снейп искривил уголок губ.

— Вы совершенно правы, мистер Волхов. У вас не те полномочия, чтобы я перед вами отчитывался.

Я обезоруживающе улыбнулась.

— Но рана довольно серьезная. Если лечить так, как вы лечите сейчас, останется травма. И однажды в какой-нибудь неподходящий момент она о себе… напомнит… Ох!

А ведь в книге он умер именно из-за укуса ядовитой твари! В визжащей хижине! И раньше, во времена учебы в Хогвартсе на него напал оборотень. Тоже тварь ядовитая, только Поттер его вытащил…

Кажется, я побледнела, потому что Снейп резко забеспокоился.

— Волхов? Волхов, вы в порядке?

— Я… Мне… Нормально. Да.

— У вас руки дрожат и вы бледны, как привидение, — профессор настороженно наблюдал за мной. — И зрачки расширены. Вы испугались. Чего вы испугались?

Я поспешно отвела взгляд от его лица.

— Волхов? — в низком бархатном голосе появились рокочущие нотки.

— Позвольте вам помочь, сэр! Позвольте, я вылечу вам ногу!

— Непременно. Как только вы объясните мне причину своего испуга.

Я замолчала и потерянно уставилась в стену, перебегая взглядом с одного предмета на другой.

Правда, чего я испугалась? Я же всегда знала его судьбу и еще в сентябре решила его спасти. Откуда этот приступ паники? Я рассеянно потерла лоб, собираясь с мыслями. Кажется, меня напугала взаимосвязь между ядовитыми тварями, Поттерами и визжащей хижиной. Нет, правда, это не случайность. То, что Джеймс Поттер спас Северуса от оборотня в визжащей хижине, что потом ядовитый пес, страж мертвых, дотянулся до опытного бойца с великолепной реакцией, а потом Снейпа оглушил и разоружил подросток в той же визжащей хижине, Гарри Поттер, между прочим. И что потом ядовитая тварь все-таки убила зельевара в той же визжащей хижине на глазах у того же Поттера. Как будто Северус должен был умереть еще тогда, в пятнадцать лет, от клыков ядовитой твари на глазах у Поттера, а сейчас он живет просто потому, что получил отсрочку.

Так вот, как выглядит Долг жизни.

Мне стало холодно.

* * *

Северус Снейп смотрел, как рассеянно и непонимающе скользит по стенам взгляд его ученика, и с горечью понимал, что как бы он ни экспериментировал с его зельем, а полностью избавиться от побочных эффектов не удалось.

Синдром Грин или Зеленый путь, как его называли немцы, дарил воистину уникальные способности. Но сверхчувствительность, проклятая сверхчувствительность к магии и магическим местам не давала носителям этого синдрома жить в магическом мире. Все зелья, рецепты которых удалось раздобыть, были предназначены для кратковременного использования. Для разового похода в какое-то место или пребывания небольшого количества времени среди магов.

Ни одно зелье не было рассчитано на применение дольше месяца. И ни одно зелье не предусматривало практику этого специфического дара. В противном случае наступала расплата в виде лихорадки, панических приступов, паранойи, в худшем случае — человек просто сходил с ума.

Северус модифицировал состав, подбирал ингредиенты непосредственно под Вадима и убрал побочные эффекты от долгосрочного приема. Но вот последствия от использования дара убрать не удалось. Это просто было невозможно. Лекарство угнетало сами способности, вводило их в своеобразную спячку. И использовать их во время приема зелья было нельзя. Но это школа магии, и как бы Волхов ни налегал на теорию, практика его сама находила. Та же Грей с неизлечимой болезнью. Вот здесь Снейп был искренне восхищен Волховым. С урезанными способностями мальчишка показал себя настоящим целителем. Северус и не насторожился, когда Волхов слег на неделю в горячечный бред. Мальчишка тогда совершил невозможное. А когда едва он пришел в себя — тролль. Слизеринец действовал абсолютно правильно: ушел, спрятался и затаился. Только стихийной магией забросал тролля всем, чем попалось под руку, когда тот его нашел. Снейп потом долго выслушивал отчет озабоченной Помфри о внезапном приступе по дороге в больничное крыло и потом, позже, уже глубокой ночью. И вот сейчас мальчишка едва уловил его состояние — и тут же заработал непонятный ему самому испуг.