Колымская повесть - [6]
Насчет запаха, она права. Я сильно потею, а какое здесь купание? Бабуля даже через тряпку унюхала.
Старик снял чайник, подложив дров, присел у открытой дверцы. Блики огня играют на потемневшем от мороза и ветра лице, искорками поблескивают на бусинках малахая. Лицо гостя спокойное и немного сонное. Какое-то время он молчал, уйдя в свои мысли, наконец, заговорил снова:
— На Чуромде, где бабушка Нючи заболела, мясо на вешалах осталось. Женщины быстро торопились, мясо забрать не успели. Олень придет, кушать будет. Так нельзя. Грех. Потом олени подыхать будут. Болезни всякие будут. Тибе надо туда кочевать, все мясо забирать. Заяц, такая гада, только рту и брюху сладко. После зайца спать хорошо, а бегать долго не будешь, даже беременная важенка тибя обгонит. Тибе надо оленя кушать, потом Хятачан под полог тащить. Ты ей тоже нравишься…
Хятачан, это та толстая, что шла впереди элгуна, а потом мы с нею заготавливали дрова. Как быстро старик все узнал. По всему видно, у них торбасное радио работает лучше нашего телефона. Но сейчас меня интересует совсем иное:
— А шкуру, на которой мышь детей вывела, куда девали?
— Я же говорю, женщины очень торопились, и мясо, и шкуру, и коральные полотнища — все оставили. Они там лобик — шкуру с оленьей головы — шерстью назад и обратно от солнца на дерево повесили. Каждый эвен знает, ничего трогать нельзя, иначе быстро умрешь. В тундре всегда так делали.
— А если геологи или охотник себе на нары эту шкуру случайно постелит? Наткнется, подумает, что выброшенная, потом поспит и умрет. Никто даже не будет знать от чего. Даже ваши эвены, которые в интернате выросли, смогут не понять, почему шкура валяется.
Старик смотрит на меня, словно я сморозил что-то несусветное:
— Я же говорю, тибе только мясо забирать надо, чтобы олень не кушал мясо другого оленя. Больше ничего хватать нельзя. Грех! Если поспишь на такой шкуре, сразу сдохнешь. Эвен, который ничего не понимает — правильно сдохнет. Зачем такие эвены?
И здесь же, словно угадав мою мысль, возразил:
— Тибе не надо шкуру, на которой мышь хурули отелила, зеку на Ханрачане подкладывать. Тибе надо у Горпани, который фактрию сторожит, большие капканы брать. Их Пакко, шаман который, медведей ловить за ногу делал. Четыре, нет, пять медведей поймал. Один совсем большой, все равно не вырвался.
Когда в Якутии тундра горела, медведи везде шарахались. Два пастуха, женщину скушали, ребенка в Гижиге тоже скушали.
Таким капканом правильно зека ловить. Надо, чтобы поселенец сам в капкан залез. Если другой человек будет идти, ему духи сами капкан покажут, а зека совсем сонным сделают, метель сделают — прямо в капкан ногой залезет. — Чуть помолчал, снова сплюнул себе под ноги и добавил. — Только не надо капкан на поселенца ставить. Грех. Надо капкан на росомаху, которая у тибя оленя купать желает, ставить; на медведя, который не совсем упитанный, в норе спать не желает, а тибя кушать желает. Так правильно делать надо!..
ХАНРАЧАН
Лет десять тому назад, когда охотой из поселковых мужиков занимались только мы с Мягкоходом, знакомый прапорщик рассказал, что поселенцы начали заготавливать лес на Ханрачане, потом обнаружили, что бревна оттуда не вывезти, и бросили. Даже балок оставили. К этому балку на помойку бегает соболь, поселенцы пытались его поймать, но ничего не получилось. Главное, прапорщик собрался ехать туда за брошенным у наледи трелевщиком, и согласился подбросить меня за компанию.
Все оказалось правдой — и непролазная наледь, и богатая тайга, и даже гуляющий на помойке соболь. Лишь балок поселенцы успели вывезти. Но на берегу ручья поселенцы оставили целый штабель бревен, из которых можно выстроить добрый десяток избушек.
Помню, с каким восторгом носился я по Ханрачану, то и дело, пересекая соболиные следы-двучетки. Водились там горностаи, хватало белки, но соболя было больше всего.
Почти два года я пластался, строя избушки, прокладывая путики, сооружая ловушки и шалашики. Хариусов в ручье поселенцы успели вытравить хлоркой, зато в одном из распадков я отыскал озеро, в котором водились гольяны — юркие рыбки в палец величиной. Я ловил их марлевыми мордушками. Гольянов покрупнее съедал сам, а мелочь выкладывал на прикормку соболям и горностаям.
Плохо одно, в госпромхозе с готовностью принимали мою пушнину, а вот закреплять за мною Ханрачан не хотели. Для этого нужно поступить к ним на работу. У них же промысловики половину зимы строят свинарники, ремонтируют баржи или солят рыбу. Лишь к концу сезона выберутся в тайгу, поймают одного-двух соболей и снова на рыбную путину. Я встречал этих охотников в тайге, некоторые настораживают капканы прямо в заводской смазке. Мол, соболь дурак, — ничего не боится. Сам дурак!
Оказывается, у них даже должности такой нет — охотник. Пишут просто — рабочий госпромхоза и все.
Чтобы охотовед не позарился на мой участок, я, сдавая пушнину, подсовывал ему лишнего соболя. Тот кривился, заявлял, что рискует головой, и требовал трудовую книжку. Она же хранилась в интернате, где я числился плотником. Столы и стулья за меня чинил завхоз, он же получал вместо меня зарплату вместе с премией и всеми северными надбавками.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга охотника-любителя С. М. Олефира — своеобразная круглогодовая панорама жизни колымской тайги. Этюды, короткие рассказы — «таежинки», фенологические зарисовки дают много полезных сведений о северной природе, учат внимательно вглядываться в окружающий мир, чтобы понять его неповторимость и красоту.
Книга представляет собой сборник рассказов-миниатюр о природе Колымы. В каждом из рассказов происходят удивительные встречи — то с медведем, то с паучком, то просто с каплей росы. Читателю открывается уникальный, практически неведомый живой мир северо-восточного таежного края.В книгу включена и небольшая повесть «Роска», главный герой которой — росомаха.
Книга С. М. Олефира, педагога-воспитателя из колымского поселка Талая, — это записки охотника-любителя, пытливого натуралиста. Более пятнадцати лет он изучает своеобразную северную природу.Охота в тайге — тяжелая работа, со своими радостями и огорчениями, как и сама жизнь. Быть разумным, рачительным хозяином природных богатств, которые тебя окружают, — основная мысль книги.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.