Колыбельная под окном - [2]

— А зачем?! — обиделась Даша. — Вчера сколько картошки тебе с первого этажа прямо под ноги положили. Как доставка! Все поели! Значит — не зря я целый день пела! Скажи только, что зря!

— Доставка! — огрызнулся Витя. — Я её по всей улице собирал. Рассыпалась…

— Деньги — это лучше, чем картошка, или хуже? — спросил Коля.

Дети долго выпытывали у Даши подробности и доказывали ей, что такой странной традиции никогда не существовало и существовать не могло. В конце концов они очень устали, легли и задремали, а небольшая лохматая собака — Барсик — всё ещё догрызала оставленные ей косточки и чутко слушала ночные шорохи и звуки.

Спать было холодно. Ребята проворочались несколько часов и поднялись.

— Пойдемте в город! — решил Витя.

Никто его ни о чем не стал спрашивать. Встали и пошли. В большом городе жили огромные крысы, и Барсика дети брать не хотели, но собака, обычно послушная, скулила, лаяла и всё равно увязалась за детьми.

Несколько шагов — и малолетние бомжи оказались среди спящих небоскрёбов, в городе с полностью компьютеризированным производством.

— Знаешь, Даша, пой! — вдруг предложил Витя.

— Что?! — удивилась Даша.

— Что-нибудь, — сам не знал Витя. — Специальное…

— Не надо, — тихо запротестовали ребята. — Полицию вызовут! Не надо.

Но Даша запела первое, что пришло ей в голову, и почему-то это оказалась колыбельная.

За печкою поёт сверчок,

Угомонись, не плачь, сынок,

Там за окном морозная,

Светлая ночка звездная…

Неожиданно, в одном из домов, на третьем этаже, слабо засветилось окно за бронированными стёклами.

— Полицию вызывают, — не успел договорить Антон, как перед детьми бесшумно и настежь отворилась двойная стальная дверь.

На улицу вышел взлохмаченный толстячок в тапках и в куртке, надетой на пижаму.

— Только лёг, — ругался он, бесстрашно приближаясь к ребятам. — Столько куличей выпек, столько пасх сделал — переволновался. Ещё от семьи — столько писка! Мал мала меньше.

Толстячок оглядел группу и его взгляд остановился на Коле.

— Одни девчонки, — проворчал он, разглядывая близоруко разволновавшегося Кольку. — Лучшие повара — мужики. Правильно я говорю?

— Правильно, — прошептал еле слышно Колька.

— Пойдем, — зевнул толстячок. — Где пятеро, там и мальчик.

— У меня — собака, — прошептал Коля.

— Это хорошо, — зевнул толстячок снова. — Где шестеро и кошка, там и собака.

Колька схватил Барсика на руки и юркнул в дверь раньше толстяка.

Ребята почти не дышали от волнения. Боялись спугнуть чудо. Вот, рядом с первым светлым, озарилось и второе окошко на третьем этаже. Вот оба погасли. А дверь уже давно закрыта перед детьми намертво.

— Пой дальше, — попросил Дашу Антон.

— Пройдем немного, — велел Витя.

Ребята прошли мимо какого-то странного невысокого дома. Дверь была деревянная, болталась на одной петле.

Будут орехи, сладости,

Будут забавы, радости,

Будут сапожки новые —

вполголоса пела любимый куплет Даша.

— Если что — здесь переночуем, — сказал Витя, скрепя сердце. Дети не ответили. Все надеялись на лучшее. Саша оглянулась на увечный дом, и у неё выступили слёзы на глазах. Лишь бы не пришлось ночевать в этом доме! Так хорошо всё началось!

На втором этаже зажглось яркое, за обычными стёклами, окно. Но ребята были уже на соседней улице.

Все шестеро, не сговариваясь, внезапно остановились. Даша запела снова.

Не сразу, но почти одновременно, зажглись окна в двух соседних домах. Одно на 11-ом, второе — на 8-ом этаже. Двери открылись. С одной стороны выскочил спортивного вида мужичок и бодро поздоровался с парнем, тоже очень спортивным, вышедшим не спеша из другого дома. Мужики вместе подошли к ребятам.

— Мой, — ткнул в Антона рукой мужик постарше. Поворошил мальчику волосы и опустил руку ему на плечо.

— Ты — со мной тогда, — четко произнёс каждую букву парень, и Сашка послушно пошёл к нему.

— До завтра, — распрощались мужики друг с другом, уводя мальчиков.

— А почему — до завтра? — спросила Саша. И дети увидели, что загорелось окно на 6-ом этаже, и дверь за парнем осталась открытой.

— Разве что-то завтра работает? — машинально договорила Саша и получилось, что она адресовала вопрос хрупкой пышноволосой женщине, спустившейся к ребятам.

— Ничего, — улыбнулась женщина. — Если только мужики на матч пойдут.

— А ты чего такой робкий? — ласково спросила она Пашу.

— Он не робкий, — проворчала Саша. — Павлик — ранимый. Он рисует хорошо. И…

Саша хотела сказать: «болеет часто», но решила ничего не говорить.

— Болезненный ребенок, — вздохнула женщина. — А краски я куплю. Было бы здоровье.

Так ушёл Паша.

— Вот сейчас Дашу возьмут, — чуть не плакала Саша. — И останемся мы с тобой, Витя!

Ребята прошли немного, остановились, и не успела Даша закончить куплет, как в одном доме зажглись два окна. На третьем и на пятом этажах.

— Ох, холодно, — выбежала легкая воздушная женщина на утреннюю прохладу и набросила ажурную шаль на голову.

— А тебя как зовут? — спросила она Сашу.

— Саша, — выдохнула девочка.

— Как моего папу, — улыбнулась женщина и сразу показалась очень молоденькой.

Медленно вышел пожилой, солидный мужчина. Женщина помогла ему сойти со ступенек к ребятам.

— Христос воскрес, — сказала ему женщина.