Колыбельная Ангела-Хранителя - [8]

— Это моё убежище, — объяснил Спенсер, занося меня внутрь, устраивая поудобнее на диване и разжигая камин. — Я иногда жил здесь, когда уставал от города и людей. Лучше, чтобы твоё перерождение прошло подальше от людских глаз. Ты посидишь немного одна, пока я принесу наши вещи?

Спенсер, действительно, вернулся очень быстро, потом снова убежал, на этот раз отсутствовал немного дольше и вернулся с лошадью, которую поставил под навес. Всё это время я осматривалась — в хижине была всего одна просторная комната, бревенчатые стены, пол застелен медвежьими шкурами, покрывало из таких же шкур на огромной кровати. Именно на неё меня и перенёс Спенсер, устроив поудобнее. Потом ненадолго исчез из поля моего зрения и вернулся, держа в руках стакан с кровью и, приподняв мою голову, поднёс стакан к моему рту.

— Достаточно пары глотков, чтобы запустить процесс перерождения, но чем больше ты сможешь выпить, тем быстрее оно пройдёт. Постарайся, Айрис, хорошо?

Я кивнула и стала с трудом, едва ли не давясь, пить густую солёную жидкость. Мелькнула мысль — как же я смогу питаться этой гадостью всю оставшуюся жизнь? Мелькнула и исчезла — Спенсер уже убирал опустевший стакан от моего рта. Вновь уложив меня на кровать, он опять поцеловал меня в лоб, а потом прижал к моему рту и носу неприятно пахнущую тряпку. Помня, что это для мой пользы, я послушно стала дышать через неё, и вскоре моё сознание стало расплываться, я почувствовала, как проваливаюсь в сон, и перед тем, как окончательно туда провалиться, услышала, как мой ангел-хранитель снова поёт мне свою колыбельную.

Когда я очнулась, Спенсер сидел рядом, с тревогой глядя на меня, его щёки покрывала тень от отросшей щетины, под глазами — тёмные круги. Увидев, что я открыла глаза, он с облегчением улыбнулся.

— Ты очнулась, слава богу! — воскликнул он. — Ты была без сознания двое суток. Или я что-то напутал с хлороформом, или перерождающийся организм как-то не так на него отреагировал, но я ждал, что ты очнёшься гораздо раньше. Но теперь всё будет хорошо. Как ты себя чувствуешь?

Я прислушалась к себе.

— Всё тело ноет, голова болит. Но терпимо. Когда три года назад я сильно простудилась, и у меня был жар — я чувствовала себя примерно так же.

— Самое страшное уже позади, это остаточные явления. Знаешь, даже хорошо, что ты проспала так долго, хотя я чуть с ума не сошёл от тревоги, — всё самое болезненное уже позади. Теперь тебе просто нужно полежать и подождать, пока всё окончательно не пройдёт. И это будет последняя боль в твоей жизни, обещаю. Было бы славно, если бы тебе удалось ещё немного поспать.

— А ты? Когда ты сам спал в последний раз?

— В Чикаго. Я не мог спать, пока не удостоверюсь, что ты в порядке.

— Спенсер, ты обязательно должен поспать! Ложись сейчас же! — И откуда у меня только взялся этот командный тон? Но я не могла видеть его таким уставшим и никак не реагировать.

К моему удивлению, Спенсер согласно кивнул и прилёг прямо на край моей кровати, поверх укрывавшего меня покрывала, не выпуская мою руку из своей. В следующую секунду он уже спал — боже, насколько же он был измотан! Я лежала, стараясь не обращать внимания на боль во всём теле — не такая уж она была и сильная, бывало и похуже, — и любовалась лицом Спенсера, который во сне казался намного моложе, чем обычно, и ещё красивее. Интересно, если бы мы оба не были бесплодными, у нас бы родился ребёночек, ведь Спенсер спит рядом со мной, словно мы — муж и жена? Жаль, что я никогда этого не узнаю. Ладно, Спенсер рядом, и это самое главное, а с остальным я давно уже смирилась.

В следующий раз я проснулась, когда солнце вовсю светило в окна домика, испытывая лишь сильный голод и вообще никакой боли. Спенсер, уже успевший переодеться и даже побриться, с улыбкой протянул мне руку, предлагая встать. Я с опаской наступила на левую ногу, а потом — на правую. Я стояла! Я ходила! Я даже могла прыгать! Чтобы окончательно в этом убедиться, я несколько раз подпрыгнула, и в итоге ударилась головой о не такой уж и низкий потолок. С потолка посыпалась штукатурка, сама же я никакой боли не почувствовала. Поразительно!

Спенсер предложил перенести мои попытки освоиться в новом теле на улицу, поскольку домик всё же жалко, а вот деревья — ни капельки, их вокруг много, и всё равно нужно будет дрова заготавливать.

Когда мы вышли, я вдруг почувствовала невероятно аппетитный запах за углом дома, и с интересом направилась в ту сторону, но Спенсер меня удержал.

— Нет-нет, это наша лошадка, её мы есть не станем. Пойдём, поймаем кого-нибудь в лесу.

И мы пошли, точнее — побежали, и даже можно сказать — полетели, поскольку оказалось, что теперь я могу двигаться с такой же невероятной скоростью, что и Спенсер, и в прыжке лететь далеко-далеко и высоко-высоко! Мы поймали и выпили несколько кроликов и небольшого оленя — оказывается, кровь животных удивительно вкусная и сытная. Я вспомнила вкус крови Спенсера — какая гадость! Хорошо, что есть зверюшки, вот их-то кровь я буду пить с огромным удовольствием.

* * *

Время летело незаметно. Мы провели в лесном домике около двух месяцев. Осень сменилась зимой, первый снег украсил лес. Я постепенно освоилась в своём новом теле — оно стало слишком быстрым и сильным, поэтому я заново училась медленно ходить и ничего не ломать, поскольку мы планировали вернуться в Чикаго ещё до Рождества. Этого же времени как раз хватит для того, чтобы окружающие поверили, что я не только перенесла операцию, но и полностью восстановилась после неё — ведь именно так для всех будет выглядеть моё чудесное исцеление.