Колыбельная Ангела-Хранителя - [10]

— Да. Я скрывал свои чувства, как мог, хотя это было сложно. Я хотел, чтобы ты видела во мне лишь опекуна, чтобы была открыта для чувств того человека, который тебя полюбит…

— У тебя не получилось — я полюбила тебя. Не сразу, конечно. Вначале ты казался мне слишком взрослым, умным, таким… недоступным. Но… это всё равно не помешало мне полюбить тебя, Спенсер. Мой Спенсер, только мой.

* * *

Мы поженились в канун Рождества. Я сама выбрала эту дату — ведь она была такой знаковой для меня. Священник возражал, но деньги творят чудеса, так что нас всё же обвенчали именно в этот день, в гостиной нашего дома. Гостей было совсем немного — три деловых партнёров Спенсера, несколько его «родственников»-вампиров, приехавших буквально на пару часов, и слуги. А потом, пока большинство жителей города были на полуночной мессе, у нас проходила первая брачная ночь.

Оказалось, что муж и жена не просто спят рядом для того, чтобы у них рождались дети. Когда Спенсер объяснил мне это, я была очень удивлена, но и заинтригована тоже. И хотя не совсем понимала, зачем нам-то этим заниматься, если детей иметь мы всё равно не сможем, но любопытство победило, и я согласилась попробовать.

И поняла, какой же глупенькой я была прежде. Потому что это оказалось самое прекрасное на свете, чудесное, восхитительное, невероятное, волшебное… в общем, у меня не хватило эпитетов, чтобы описать Спенсер, что же я при этом почувствовала. Он полностью со мной согласился, добавил ещё слова «дивное, сказочное и фантастическое», а потом предложил повторить, и я с энтузиазмом поддержала его предложение. Потом повторить предложила уже я, потом снова он, и так мы повторяли, пока, совершенно обессиленные, не уснули, когда в окна уже начало заглядывать позднее зимнее солнышко.

Проснулись мы уже ближе к вечеру. В доме было тихо — всем слугам был дан выходной в честь праздника. Мы спустились в гостиную, где под ёлкой лежала гора подарков, в основном — мне от Спенсера, а от меня он получил носки и шарф, которые я сама связала, спасибо урокам миссис Вуд. Спенсер очень обрадовался, сказал, что это лучшие подарки, которые он получал за всю свою жизнь, но всё же самый чудесный подарок — это я сама. И он здесь же, под ёлочкой, «распаковал» этот «самый чудесный подарок», и мы снова повторили… два раза.

Когда мы лежали в объятиях друг друга на ковре у камина — как всё же хорошо, что в доме мы совершенно одни, — я, выводя на груди Спенсер сердечки, сказала.

— Знаешь, почему я выбрала этот день? Потому что пятнадцать лет назад, тоже в канун Рождества, в моей жизни случилось чудо. Вот я и хотела, чтобы и это наше чудо произошло именно в этот день.

— Я знаю.

— Знаешь? — удивилась я. Сама я никогда не рассказывала ему об этом, неужели кто-то успел сделать это за те минуты, когда Спенсер дожидался меня в клинике доктора Лесли?

И вдруг я услышала песню[1]:

— Когда вы рядом со мной, мой друг, мне не страшен мир, что жесток и груб. Когда вы рядом со мной, милорд, тихо счастье во мне поёт.

Это была моя колыбельная, я узнала голос своего ангела-хранителя. Вскинув голову, я увидела то, о чём и так уже догадалась — пел Спенсер.

— Ты! Это был ты! Это ты спас меня тогда!?

— Я, — чуть смущённо улыбнулся Спенсер.

— Расскажи! — выдохнула я.

— Тогда я охотился в лесах Монтаны. Услышал рычание гризли и детский плач. Прибежав, увидел хижину в лесу, мёртвого мужчину, лежащего на снегу неподалёку, и медведя, пытающегося проникнуть в дом, из которого слышался плач. Я прогнал медведя — был сыт и убивать не хотел, — потом зашёл в дом, в отличие от медведя, я умею открывать двери, даже запертые изнутри на засов, и нашёл в доме тебя. Ты так жалобно плакала, сжавшись в комочек. Я взял тебя на руки и запел старинную песню, которую когда-то в детстве пела мне моя мама. К моему удивлению, ты сразу же успокоилась и вскоре уснула. Я отнёс тебя к людям, оставил на крыльце церкви, дождался, пока тебя найдут и ушёл. Но потом вернулся. Почему-то для меня стало важным узнать, что с тобой стало. Я прожил много лет, я научился держаться отстранённо, ни с кем не сближался, не заводил друзей… Но ты зацепила меня чем-то, меня тянуло обратно, и я вернулся. Тебя отправили в приют, но я пробрался и туда, это было не сложно. Ты лежала в кроватке, такая маленькая, и тихонько, жалобно плакала, но никто не подошёл и не утешил тебя.

— И это сделал ты…

— Да. Просто удивительно, насколько успокаивающе действовала на тебя моя песня. Ты расслабилась, перестала плакать и уснула, ты улыбалась во сне, а я сидел рядом и любовался твоей улыбкой. После этого я стал приходить каждую ночь. Видел, как тебе там плохо, тебя кормили и давали кров и одежду, в остальном на тебя было всем наплевать. Я даже стал обдумывать возможность забрать тебя, стал планировать, как именно это обставить — удочерить тебя официально или просто выкрасть, но тут появились супруги Броуди и забрали тебя. Я продолжал наблюдать за тобой, убедился, что ты попала к очень хорошим людям, и тебя любят, но всё равно приходил. Это стало уже нужно мне самому. Порой тебе всё ещё снились кошмары, и я успокаивал тебя, но это происходило всё реже и реже, а потом прекратилось совсем.