Колыбельная - [69]

Остальные были где-то рядом. Самое яркое пятно эмоций — противоречивых, раздирающих его изнутри, как магия, — замерло на самой границе восприятия; второе — медленно приближалось от здания стационара. А третье стояло прямо передо мной, обжигая беспомощностью и гневом, так похожим на драконий, что на какое-то мгновение мне показалось, будто они сливаются в единое целое.

Среди этой бури, еще вчера едва не сведшей меня с ума, я была словно кусок льда. Холодный, безразличный, совершенно прозрачный. Я не боялась, когда сказала:

— Пойдем. Уже скоро.

Над Временным городком протяжно взвыла тревожная сирена, призывая эвакуироваться. Лют повернул голову в сторону жилых кварталов, сощурив темные глаза, и обдал меня горячей волной лихорадочной решимости.

— Пойдем, — эхом отозвался он и протянул мне скованные руки.

Я ухватилась за его запястья, поднимаясь, — а он криво усмехнулся и сбросил с них потрескавшиеся металлические браслеты, вмиг очистившиеся от ледяной корки. Наручники упали в политый кровью снег и провалились: тряхнуло так сильно, что земля отозвалась протяжным стоном. Я устояла на ногах только благодаря Люту, но сказать об этом мне уже не светило: все звуки вмиг пропали.

Гигантская голова пробила ледяную корку над магистралью в абсолютной тишине. Лед, снег и земля фонтаном выстрелили вверх; на мгновение в беспорядочно клубящемся облаке мелькнула длинная гибкая шея — а потом все небо скрылось за темными крыльями.

Все наставления психолога мигом вылетели у меня из головы. Остался только восторг, так тесно переплетенный со страхом, что я не могла поручиться, отчего кричу — от восхищения или от ужаса.

Дракон поднялся над землей, каждым взмахом крыльев вздымая облака снега и пыли, беззвучно взревел, раскрыв пасть и сверкнув зеленоватым отсветом в глубине глотки — и тяжело приземлился на крышу стационара. Из-под гигантских когтей посыпались сломанные кирпичи парапета и ошметки утеплителя. По наружной стене побежали трещины. Здание доживало последние минуты, но Третью это волновало мало.

Она раздула ноздри, принюхиваясь, — и резко опустила голову почти до первого этажа, словно вдруг захотела повнимательнее меня рассмотреть. Ее шея изогнулась с лебяжьим изяществом, и при желании, должно быть, драконесса вполне смогла бы коснуться земли — но тогда мы с Лютом попали бы в мертвую зону под ее носом. А так — ничто не мешало ей пронаблюдать, как особист рывком задвинул меня за свою спину, словно это могло хоть как-то помешать ей превратить нас обоих в глыбу льда.

Темно-зеленые ноздри раздулись, втягивая снег пополам с морозным воздухом. Мы с Лютом будто стояли на ветру, поминутно меняющем свое направление — вдох-выдох, с каждым разом все холоднее и холоднее, пока Третья не обдала нас каким-то злым удивлением и не приоткрыла пасть. Оттуда потянуло такой концентрированной силой, что у меня перехватило дыхание, и я судорожно вцепилась в плечо особиста.

Зря. Пока мы просто стояли рядом, все ощущалось не так ярко.

Люди для нее казались просто мелкой дрянью, паразитами, ворующими с хозяйского стола и разбегающимися, стоит только заглянуть на кухню. Будто тараканы, разносящие болезнь, отвратительные, жирующие на чужом горе… И на наши попытки контакта Третья смотрела так же, как если бы тараканы прислали мирную делегацию к хозяйке, уже прикупившей дихлофос.

Наивно было рассчитывать, что количество тараканов что-то решит. Скорее уж наоборот, подтолкнет к действию…

Драконесса чуть приподняла голову и начала втягивать в себя воздух, и с каждой секундой бледно-зеленый огонек в ее пасти разгорался все ярче. В его отсветах стало заметно, что окрас морды какой-то неравномерный, и, присмотревшись, я поняла, что часть чешуек так и осталась серебристой, как у самца.

Кажется, на стационар Третья села в первую очередь потому, что у нее не было сил лететь дальше. Потому ей требовалась опора и нужно было так много времени, чтобы приморозить насмерть пару тысяч таракашек…

Кто-то откачал у нее магию. Не очень много, иначе бы все было еще хуже, но достаточно, чтобы она взбесилась и вылезла разбираться, кто это так обнаглел.

«Стожар!» — сообразила я — и тут же поняла, что от меня, должно быть, так фонит сворованной магией, что у Третьей не могло возникнуть вопроса касательно обнаглевшей личности. А вот Лют мог попасть под раздачу просто потому, что стоял впереди меня…

Сдвинуть его с места у меня все равно не получилось бы, поэтому я метнулась в сторону. Голова драконессы, как примагниченная, повернулась следом за мной, и я уже собралась было радоваться этой маленькой победе — но тут ощутила, как стремительно приближается второе эмоциональное пятно. Приглушенное, перепуганное — и стоящее аккурат на моем пути.

— Хотен! — беззвучно и безнадежно простонала я, остановившись.

Черт подери, он невыносимый зануда, он хотел перекроить меня под свои ожидания, в его мечтах я была заперта в чужом доме, без работы, перспектив и интересов, босая, беременная и на кухне, но это же не значило, что его можно с чистой совестью подставить под драконий выдох!

Заминки оказалось достаточно, чтобы вспыхнувший раздражением и беспокойством Лют догнал меня и поймал за капюшон парки, как заигравшегося ребенка. Я обернулась, собравшись честно изложить, зачем вообще убегала и куда ему в связи с этим нужно проследовать, и в этот момент из снежного бурана выскочил Хотен и сгреб в охапку нас обоих, собственной спиной закрыв от драконьей головы.