— Не добровольцы, — ответил вместо нас Стожар. В отличие от женщины, его интересовала только я. — Вы же Ратиша Лом?
Мне оставалось только покаяться. Ратиша. Лом. Очень сожалею о последнем. Приятно познакомиться.
Настрой Мирины изменился мгновенно. Если до этого она поглядывала на нас с откровенным любопытством, то теперь — едва скрывала неприязнь. Я почувствовала себя до крайности неловко.
Меня никто не спрашивал, желаю ли я внезапно обрести магические способности. Найдена совершенно не интересовало, хочу ли я очутиться на его «родине» и попасть в водоворот дипломатической грызни, ославившись на две страны разом. А МагКонтроль ничуть не волновала моя мечта спокойно вернуться к прежней работе, как будто всего этого кошмара с похищением не было.
Но людям — всем тем, кто мог оказаться под ударом, кто боялся вооруженного конфликта, кто всерьез принял на веру слухи о том, что я последовала за эльфийским лазутчиком добровольно — не объяснишь, что больше всего на свете мне хочется, чтобы произошедшее оказалось страшным сном. Я не мечтала о славе, тем более — о такой. Мне просто нравилось работать на месторождении и думать, что я сделала чью-то жизнь чуточку лучше, когда спроектировала очередной магопровод.
А в итоге вдруг оказалось, что я — одна из тех, кто принял активное участие в убийстве Первой и обострении отношений с Альго-Сай-Таром. В Древограде многие смотрели на меня, как Мирина, — с неприязнью и осуждением, в твердой уверенности: уж они-то сумели бы разрешить ситуацию тихо, без шума и пыли, чтобы и комар носа не подточил.
Я не исключала, что, возможно, так оно и было бы. Будь я умнее, коммуникабельнее, хитрее — кто знает, вдруг мне удалось бы раскусить Найдена еще здесь? Но — увы: лучше всего мне давалось общение с объемным редактором для черчения, а не с людьми, и изменить уже ничего не получилось бы.
Временный городок, где почти все так или иначе участвовали в обустройстве месторождения (и где добрая половина населения была знакома с Найденом лично), давал защиту от агрессивно настроенной публики — но, увы, не абсолютную.
— А вы правда можете телепортироваться? — не обращая внимания на настроение своей спутницы, спросил Стожар.
— Могу, — неохотно призналась я. Вторая половина неадекватно среагировавшей публики частенько пылала подобным энтузиазмом, упуская из виду главное, и досаждала порой куда сильнее тех, кто просто на меня злился. — Но это требует большого количества магии, а ее у нас и так в обрез.
— Той магии, что татуировка притянет из атмосферы, не хватит даже на пару метров, — предупреждая следующий вопрос, сходу сообщил Лют.
— А если вот так? — не потерял оптимизма Стожар и продемонстрировал страницу альбома с цветными «рукавами» — татуировками от плеча до запястья. — Если площадь будет больше…
— Не поможет, — грустно вздохнул особист.
— А вы… — осторожно начал Стожар и запнулся, подбирая слова.
Мирина напоследок поджала губы и перевела взгляд с меня на Люта — и неприязнь сменилась тщательно подавляемой робостью. Особистская форма внушала уважение, даже если ее владелец запросто подсаживался без приглашения за стол и принимался бездумно листать альбом, который, собственно, и так знал наизусть.
— Лют, — он скосил глаза на меня и представляться полностью многомудро не стал, дабы я своим неуместным хихиканьем не испортила нужное впечатление. — Лицо по особым поручениям третьего чина, сопровождающий Ратиши и доброволец от МагКонтроля. С момента начала наблюдений — неделя. Все еще живой, как видите.
— А татуировка? — спросила Мирина, заметно оживившись: похоже, на инструктаже ее знатно запугали, и вид вполне себе здорового и довольного жизнью, как лабораторный крысак, особиста ее несколько поуспокоил.
Лют вздохнул, но покорно стянул с себя свитер. Я с некоторой иронией пронаблюдала, как взгляды добровольцев намертво прикипели к оскаленной морде, а Миринин потом еще и невольно сполз ниже, к напряженному животу, где татуировок не было вовсе. Печально, что в первый раз, когда Лют устроил мне шоу с раздеванием, я наверняка выглядела такой же очарованной дурочкой…
Как, кажется, и прямо сейчас.
— Ты не замечал, что с тех пор, как сделал татуировку, стал посвящать эксгибиционизму значительно больше времени? — ляпнула я.
Лют одарил меня косым взглядом, и я поспешно заткнулась, не мешая ему и дальше красоваться, напрягая мышцы.
Оказывается, он успел снять заживляющую пленку, и теперь дракон уже не казался равномерно черным — скорее темно-темно-коричневым, как кофейная гуща, со светлыми шоколадными отблесками на любовно проработанной чешуе, и переливы цвета заставляли его казаться еще объемнее и злобней. Пугающе реалистично.
— Этой площади тоже недостаточно, — грустно сообщил особист и поспешил занырнуть обратно в свитер: татуировка по-прежнему холодила. Найден тоже, помнится, несколько недель привыкал к повышенной концентрации магии в воздухе. — И управлять пока ничем не получается, иначе заживление можно было бы ускорить…
Его воодушевленную речь по возможностям магии прервала Алевтина Станиславовна, прямо от дверей высказавшаяся в том духе, что говорить «гоп» пока рановато, а от героя-первопроходца требуется кровь.
