Колыбель в клюве аиста - [89]
Шкаф заполнился книгами, а трюмо... пробудило в ней угасшие движения души ― она тщательно заперла за собою дверь и, побросав на диван одежду, подошла к зеркальцу, дабы свидеться с "дамой". "Дама", несмотря на пресс почти одиннадцати лет, изменилась немного. Исчезла замечательная коса, вместо нее на плечи спадала копна а ля "колдунья". Изменился цвет кожи, приобретшей нежно-розовый оттенок... Через форточку окон в торце комнаты и приоткрытую дверь на балкон, рядом с трюмо, пробежал ветерок ― это ночь, казалось, не утерпев, припала к волосам "дамы" ― те не шелохнулись,― Виолетта выключила свет, подставила себя напору ветерка. Она довольно долго ходила по темной комнате, забыв о служебных задачах, о программах первых передач на молодежную тему, порученных ей, куда-то испарились лица, голоса и действия девушек-ткачих, членов знаменитой бригады, героев очерка, над которым она самоотверженно трудилась ― исчезло все, кроме ощущения себя материальной частицей бытия. Ворс ковра щекотал ступни ног. Она легла в постель и вскоре заснула счастливым сном белошвейки, в один прекрасный миг преобразившуюся в принцессу...
― Они работали вместе, ― заключил Мустафа.
Но и без слов Мустафы я знал о том в подробностях: много лет назад, здесь, где сидели сейчас с Мустафой, в двух-трех шагах от клена, простучала дробь каблучками туфелек Виолетта...
Нет, сначала ее, правда, остановил строгий охранник ― Виолетта чуточку закапризничала, извлекла из сумочки красное удостоверение.
― Пожалуйста, ― произнес вахтер, возвращая удостоверение, и лишь затем, секунду-другую спустя, послышалась мелодичная дробь каблучков об асфальт. Виолетта вошла в помещение студии, пересекла вестибюль, стремительно взбежала на второй этаж...
В комнате у Главного было необычайное волнение. Еще бы! Сегодня в эфир готовилась выйти первая передача новоиспеченной студии.
― А вот и Жунковская, ― сказал кто-то, едва Виолетта переступила порог Главного.
Не трудно догадаться по этому "вот и...", что только что наверняка говорили о ней, а по тому, как все замолкли, как-то непривычно и пристрастно вглядываясь в нее, она поняла, что ее к тому же еще и ждали.
― Вот что, Виолетта Георгиевна, ― обратился Главный, ― тут у нас возникла идея...
Он обрывисто, как и подобает руководителю нового предприятия, где все в тумане, разъяснил "идею". Ее, Виолетту Жунковскую, решено испробовать в качестве диктора! В случае одобрения она должна первой объявиться на голубом экране телевизоров. Вернее, в паре с киргизскоязычным диктором, молодой женщиной, в кандидатуре которой не сомневались. Первоначальная связка дикторов неожиданно оборвалась: на генеральной репетиции русскоязычная стушевалась, растерялась...
Столичный инструктор как бы машинально, едва заметно поклонился Виолетте, и все стало ясно...
Потом из кабинета Главного люди шумно вываливались в коридор. Пробовали недолго. Виолетта в серой водолазке и белой жилетке поверх нее на всех четырех экранах мониторов выглядела замечательно. По тому, как у пультов посерьезнели лица режиссеров, как замерли внизу, у дверей болельщики-ассистенты и помощники операторов, Виолетта догадалась об успехе, почувствовала приближение звездного часа. Она не была сверх меры честолюбивой, но здесь, где-то в глубине души вдруг возликовало: "Я! Я первая!" По команде Главного технику отключили ― погасли осветительные приборы, что также очевидно говорило о бесспорности новой кандидатуры: да! Утверждена! Да, первая! Впрочем, "первая" не совсем точно: она в первой связке дикторов ― подумать только! ― взойдет на Джомолунгму местного телевидения, и неважно, кто из них первой скажет: "Здравствуйте, дорогие телезрители" ― она или ее счастливая напарница ― важно восхождение в целом. В первом же кадре, по замыслу режиссеров, дикторши появятся одновременно: "Здравствуйте, дорогие телезрители", ― скажет первая на киргизском языке. "Здравствуйте, дорогие телезрители", ― повторит она, Виолетта. Две другие камеры будут держать крупно в это время каждую из них в отдельности. А рычажок под рукой режиссера с экранов мониторов отправит изображения на экраны первых телевизоров, которых насчитывалось в городе к началу открытия телецентра не менее десяти тысяч!..
И неважно, что двумя-тремя выступлениями она вскоре завершит свою деятельность телевизионного диктора и приступит к исполнению обязанностей режиссера молодежной редакции ― неважно, в какой связке она вступит на вершину ― важен факт восхождения. И не какого-нибудь ― первого!
Первая!
Вот они, звездные мгновения.
Все готово к открытию.
Сигнал ― "Внимание, пуск в эфир!"
Нажимается кнопка, и в эфир отправляются изображения первой передачи.
"Здравствуйте, дорогие телезрители! Студия телевидения начинает работу. Поздравляем..."
Виолетта не могла знать о том, что появление ее на экране взволнует по-особенному одного из телезрителей, молодого мужчину, что тот, приглядевшись к экрану, ахнет.
― Неужели?! ― воскликнет он, вскочив от неожиданности с кресла. ― Конечно, она!
Мужчина бросится к телефону, вызовет такси и, доглядев историческую передачу, покатит к телецентру...
Книга дает возможность ощутить художественный образ средневекового Мавераннарха (середина XV в.); вместе с тем это — своеобразное авторское видение молодых лет создателя империи Тимуридов, полных напряженной борьбы за власть, а подчас просто за выживание — о Тимуре сыне Торгая, известного в мировой истории великого государственного деятеля и полководца эмира Тимура — Тамерлана.
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.