Колыбель для мага - [31]

Не забыть бы потом провести ритуал, отвращающий возможный гнев графа. Если он проведает о выходке любимой дочери, его гнев может принять весьма необычные формы, независимо от того, что нужно его чаду: приворот, отворот или сглазить неугодившую служанку.

Впрочем, что это она: не угодившую служанку юная Кэри сама сживет со свету, а не справится сама - попросит папашу. Правда, скверным норовом славился граф, а про дочь ничего такого слышно не было, да ведь говорят люди, что из крапивного семени розы не вырастить. Увидим...

Аннеке вдруг померещилось лицо Тэш. Та погрозила ей пальцем и произнесла:

-- Никогда ничего не бойся и преодолевай трудности одну за другой, а не все сразу! - и исчезла.

-- Задремала, - решила девушка и слегка встряхнула головой, чтобы проснуться, - Но совет хорош.

Она тихонько подошла к выходу и взглянула на солнце. Оказалось, что дело близится к вечеру. Точно, заснула, и не заметила, как пробежало время... Нужно держать себя в руках, а то что это с ней?! Занялась бесплодными рассуждениями, предалась страху, утратила чувство времени. Не хватает еще только утратить магическую силу...

А может быть, это знак?.. Предзнаменование?.. Аннеке вернулась в пещеру, взяла вышитый магическими символами мешочек с гадальными фигурками, зажмурилась и со словами: " Великая Мать, дай мне совет ", достала для себя три фигурки. Посмотрела на извлеченное: фигурки имели значение смерти, любви и служения. Знахарка задумалась над толкованием. Как может смерть идти впереди любви и служения? Вспомнив, как непредсказуемо реализовывались, ясные и понятные, казалось бы, предсказания в практике Тэш, Аннеке вздохнула, вернула гадальные фигурки на место.

В пещере почти совсем стемнело, свет шел теперь только от очага, в который она сегодня удачно положила очень много дров. Кэри завозилась под овчинами, сонно забормотала:

-- Няня, няня, дай попить... Няня, где ты?

Потом открыла глаза и приподнялась. Аннеке подала ей кружку с водой.

-- А, я у тебя, знахарка... Я спала... Я долго здесь спала?

Девушка выглядела так, словно не совсем еще проснулась. Она пришла сюда в слезах, ждала несколько дней, голодная, под открытым небом, не осмеливаясь одна войти в логово ведьм, а теперь, казалось, пытается припомнить, зачем она здесь.

Аннеке ответила, стараясь говорить как можно спокойнее и ласковее:

-- Сейчас уже вечер, солнце садится. Ты отдохнула? Давай, пока очаг не догорел, выпьем чаю, и ты расскажешь, почему плакала, а я попытаюсь по мере моих сил тебе помочь.

Она заварила свой любимый набор трав, налила его в две красивые резные деревянные кружки, добавила меду, одну кружку дала Кэри, вторую взяла сама. Девушки, не торопясь, выпили чай. Кэри смотрела в огонь, удерживая в ладонях пустую кружку. Аннеке уже хотела на-лить ей еще чаю, как вдруг графская дочь вздрогнула, выронила кружку мало не в очаг и снова горько зарыдала. Попыталась рассказывать, но от слез не могла выговорить ни слова.

Аннеке вздохнула. Нужно набраться терпения. Она достала гребень и принялась расчесывать спутанные волосы Кэри. Их пещера была наполнена магическими силами и придавала силу всем вещам, долго находившимся здесь, в том числе и гребню. Расчесывание волос всегда успокаивает, даже если гребень совершенно обыкновенный. Гребень должен был помочь... и помог.

Кэри, глотая слезы, начала взахлеб рассказывать Аннеке о чудесном, замечательном, прекрасном Ольдуме, живущем с престарелой матерью в замке неподалеку. Из всех их владений остался лишь этот замок, но Ольдум и его мать очень благородные и знатные, потомки настоящего рыцарского рода, не то, что нынешние дворяне, покупающие себе титул за золотые монеты.

Аннеке удивилась: какой еще замок неподалеку? Но потом вспомнила замшелые, поросшие плющом и вьюнками развалины в полудне пути вдоль реки. Развалины очень красивые и таинственные, но невозможно было даже предположить, что там кто-то живет, кроме сов, лис и летучих мышей.

Кэри же продолжала, всхлипывая, говорить о тяжелой, смертельной болезни королевы, о том, что граф Кэрил каким-то непонятным образом договорился о ее свадьбе с королем, а когда она робко заикнулась об Ольдуме, страшно разгневался. Его чуть не разбил паралич, врач еле успел отворить кровь. Когда полегчало, граф приказал запереть ее в комнате до самого отъезда в столицу, но она убежала от телохранителей и от няни прямо к Ольдуму и его матери. Но Оль-дум почему-то совсем не обрадовался, а рассердился и повез ее назад. Тогда она убежала и от Ольдума и прибежала прямо сюда. Мать перед смертью ей рассказала, как сюда добраться, и что здесь ей помогут в случае несчастья... Она не понимает, почему Ольдум был таким... Таким гадким... Она ни за что не хочет жить без Ольдума, она его любит, так любит, и в столицу не поедет, лучше умереть...

Кэри говорила еще долго. Начинала плакать. Снова рассказывала о своем замечательном Ольдуме и о том, что жить без него не хочет и не будет. Снова плакала. Аннеке слушала и смотрела в огонь. Кэри наконец замолчала и тоже начала смотреть в огонь, вытирая время от времени слезы разорванным рукавом. Помолчав и собрав всю имеющуюся у нее в запасе рассудительность, Аннеке сказала: