Колян - [45]

Правила жизни в «хате» вполне соответствуют обычным правилам общежития на воле. Во время того, как едят другие, не садись на унитаз, мой руки перед едой, не садись за стол в верхней одежде. Не свисти. Не плюй на пол. Аккуратно ешь хлеб, не роняй его, как и ложку («весло»), кружку, шлюмку (тарелку). Никто никому не прислуживает, никто никому ничего не должен. Камеру убирают все в порядке очереди.

Чем строже режим, тем меньше мата. Не потому, что зеки, так сказать, «исправляются», перевоспитываются: меньше мата – меньше риска быть неправильно понятым. Вставленное в речь «для связки» известное слово «…ля» может быть истолковано собеседником как оскорбление, имеющее прямой адрес. И уж тем более нельзя никого посылать на…, это одно из самых страшных оскорблений. Поэтому, скажем, рецидивисты, отбывающие срок на особом режиме, почти не используют нецензурных выражений и беседуют в основном тихими и ровными голосами, никому не мешая и не вызывая отрицательных эмоций.

Настоящий зек стремится благоустроить свою жизнь с первых дней пребывания в неволе – в тюрьме. Один наклеивает на стену возле шконки портрет эстрадной дивы («сеанс»), другой кроит какие-то, казалось бы, бессмысленные занавесочки, третий утепляет одеяло кусками старого пальто. Все вещи аккуратно разложены, никакого беспорядка в камере, никакой грязи. Никто не ставит ботинки под изголовье и не кладет носки под подушку…

Колян, оглядевшись, понял, что попал в «правильную хату». Он с самого начала повел себя правильно, претензий пока к нему не было, а посему было решено, что будет он жить правильным мужиком, о чем ему объявил смотрящий. Коляна спросили, какое у него погоняло, и он ответил, что его всю жизнь звали Коляном, им и останется. Статьи у Коляна были серьезные, о чем информация разнеслась по тюрьме моментально, поэтому к нему отнеслись с уважением и опаской – «духовитый парень» (духовитый – значит смелый, отчаянный). Ему указали место на шконке – не в козырном углу, но и не у параши, то есть в блатные он никак еще не попадал, но и на последнее место в тюремной иерархии не претендовал.

Два дня Коляна никто не трогал. Тянулись тяжелые, скучные дни в ядовитой атмосфере камеры, кусали клопы и шуршали жирные рыжие тараканы. От общения с заключенными Колян отказывался, отвлекаясь от тяжелых мыслей только на еду. Он ел, все что раздавал баландер: стараясь сохранить силы, заправлялся пищей как заливал горючее в автомобиль.

Через два дня его вызвали к следователю. В кабинете сидел незнакомый мужчина с портфелем, решительная копия Моисея Натановича, воинственно поблескивающая очками в золотой оправе. Следователь был встрепан и растерян, на его одутловатых пористых щеках алели красные пятна. Видимо, у них с адвокатом только что закончился очень бурный разговор.

– Это ваш адвокат, Кузнецов… – вяло обронил следователь, затем резко поднялся с места, взял со стола какие-то документы и направился к двери. – Можете общаться с ним. Времени у вас полчаса. – И вышел.

– Здгавствуйте, – грассируя сказал мужчина. – Я ваш адвокат Лев Соломонович Сикорский. Я прекращу этот беспредел в отношении вас. Сколько времени уже тут сидите, и вам даже не предоставили адвоката! В общем, слушайте, как обстоят дела! – он наклонился к уху Коли и стал рассказывать ему новости.

Коля жадно слушал – следователь специально держал его в неведении, чтобы сломать психологически и добиться нужных для себя признаний. В целом оказалось, что дела не так уж и плохи. Моисей Натанович развил бурную деятельность – адвокат, один из опытнейших казуистов и крючкотворцев, уже посетил пострадавших милиционеров и договорился с ними о компенсации за ущерб, взял заявления, что они претензий не имеют. Это, конечно, вылилось в круглую сумму, но в деньгах Колян недостатка не испытывал, так что он спокойно воспринял цифру компенсации. Также круглая сумма ушла на подмазывание прокурора – адвокат сообщил, что завтра Колю выпустят под подписку о невыезде, а затем они потихоньку спустят дело на тормозах, так как грабители были в розыске, вооружены и так далее – в общем, деньги животворящие делают очень много.

Магазин уже был отремонтирован, но пока закрыт – адвокат сказал, что как только Коля выйдет на свободу, они решат, как лучше организовать работу дальше.

Когда адвокат закончил говорить, первый вопрос, который задал Колян, был про Ленку. Тут уже новости были нехорошие…

Она потеряла ребенка. Слова рушились на него как камни. Удар в живот привел к выкидышу. У нее было очень тяжелое состояние, сотрясение мозга. Сутки без сознания. Сейчас она идет на поправку.

Колян был ошеломлен свалившейся бедой. Каково там Ленке после этого… Она так гордилась ролью будущей матери.

– Николай, такое дело, – адвокат наклонился поближе к уху Коляна. – Моисей Натанович просил передать, что это был не просто грабеж. Прошла информация по определенным кругам, что вы кому-то дорогу перешли и вас хотят выжить с этого места. Подумайте, кому. Что касаемо вашего освобождения – придется несколько дней еще побыть на нарах, пока я не улажу все формальности. Скорее всего, добьемся освобождения под залог, а там и легче уже будет. Так что не переживайте, пока все идет хорошо.