Колян - [44]

Колян все это прекрасно понимал, так как был мужиком совсем неглупым и прошедшим дворовую школу жизни, но и потакать ментам не хотел. Да и смысла не было. Ювелир Натан Моисееевич был докой в юридических хитросплетениях и интригах – тысячелетия гонений научили евреев быть не только умными, но и умению бороться с законом, используя лазейки в нем. Скоро старый еврей организует компанию по вытаскиванию Коляна из узилища, в этом Колян был совершенно уверен. И бизнесу пропасть не даст – кадр он был хитрый и отнюдь не альтруист, но в кидалах никогда не был.

Следователь опять нудел что-то о необходимости сознаться, о том, что только чистосердечное раскаяние и признание вины помогут Коляну в суде. Колян прекрасно понимал, что так называемое чистосердечное как раз и поможет ему попасть за решетку на максимально долгий срок. Противнее всего было то, что этот усатый самоуверенный капитан время от времени приговаривал:

– Вот напишешь чистосердечное, я тебе расскажу, что с твоей подружкой. А ты и не знаешь, что там с ней… Не жалко тебе ее?

Коляна несколько раз подмывало написать какую-нибудь хрень, лишь бы этот придурок заткнулся, да и все время его мучила мысль о Ленке. Как она? Адвоката до сих пор к нему не пустили, мотивируя это какими-то статьями закона.

Колян просидел в камере уже двое суток. Обвинение было выдвинуто. Следователь со злорадством сообщил ему, что переводит его в общую камеру тюрьмы, до тех пор, пока тот не надумает сотрудничать со следствием. Коляна вывели из кабинета с облупленными стенами и кривым столом с покосившейся ножкой и повели обратно по коридору. Он шел, опустив голову, и размышлял:

«Убийство в состоянии аффекта. Грабители были вооруженные, я защищался как мог, защищал свою жену, их было несколько человек против меня одного. Превышение самообороны, да. Но у меня есть смягчающие обстоятельства, как ни крути. Хммм… До чего еще могут докопаться – мечи? Холодное оружие? Утверждать, что это – имитация… Главное на экспертизе не проколоться – имитацией особо не помашешь, а тут конкретные сохи. Никак за имитацию не прокатит. Все как всегда зависит от денег, а деньги есть. Надо продержаться, пока Натаныч не задействует адвокатов».

Его привели к двери, поставили лицом к стене, пока дверь открывалась, и он перешагнул порог камеры.

– Принимайте пополнение! А то вам тут дышится легко! – «веселый» надзиратель с грохотом и лязгом закрыл дверь и Колян остался стоять у порога. В нос ему шибанул кислый запах немытых тел, параши и табачного дыма.

В камере на 20 человек, по обыкновению российских тюрем, содержалось около 60 заключенных. Хуже российских тюрем были и есть только пакистанские, где заключенные сидят в зиндане – яме, выкопанной в земле и накрытой решеткой. Заключенные, впервые попавшие в тюрьму и старые сидельцы с тяжкими статьями, все сидят в одних и тех же камерах, ничего не меняется еще с дореволюционных времен. Колян молча осмотрел камеру, плавающую в сизых клубах табачного дыма и испарений и громко сказал:

– Приветствую.

У окна, где было еще можно было дышать, за столом сидели четверо уголовников, все исписанные росписью – блаткомитет камеры. Колян знал, что каждый пришедший в камеру обязан доложиться пахану, главному зеку камеры, по какой статье чалится и какой статус у него в уголовном мире. И не дай Бог кто-то, думая, что в тюрьме можно что-то скрыть, попытается ввести в заблуждение окружающих. Самое меньшее что будет – его опустят. А если он, уже опущенный, попытается скрыть свое униженное положение и общением с остальными окружающими их опарафинит – это верная смерть.

Ведь даже взять от петуха какую-то вещь – даже сигареты, еду – являлось ужасным проступком, за который человека опускали. И не обязательно его должны были изнасиловать – хотя и это возможно – провели членом ему по губам, навалившись все скопом, вот и «непроткнутый пи…р». И дальше пошла дорожка по наклонной… Как говорят старые зеки: главное – не сколько сидеть, а КАК сидеть. А сидеть опущенным – это страшно. Вот поэтому очень важно КАК ты вошел в хату и как ты себя повел с первой секунды своего пребывания там.

Колян был готов к чему-то подобному, детство его не зря прошло на улице, но ждал гораздо более жесткого приема – так называемой прописки, когда деградировавшие сами по себе и от сидения в нечеловеческих условиях зеки придумывают себе развлечения за счет новичков, неискушенных в тюремном законе.

Разные тюрьмы, разные «хаты». Тюремный закон – один для всех. Не писанные на бумаге инструкции МВД и статьи Кодекса, а десятилетиями существующий негласный закон, или, как еще говорят, «понятия». Именно «понятия» определяют основные принципы сосуществования огромного числа зеков России в тюрьмах и зонах.

Знакомство с «понятиями» начинается с тюремной камеры (хаты). Несколько минут разговора с паханом, который следит за соблюдением порядка в хате, решают судьбу новоприбывшего. Уважаемая зеками статья, наличие родственников на воле, которые будут регулярно присылать «греф» (передачки с едой, сигаретами и др.), поведение человека «по понятиям», поддержка тюремных авторитетов – все это серьезные заявки на то, чтобы его приняли в Семью. А это – своя шконка, хоть и посменно с 2-3 зеками, нормальное питание и другие преимущества. Если ты ничем не выделяешься, окажешься в категории «мужики» – никаких привилегий, но и трогать тебя вряд ли кто будет. Главное не попасть в категорию опущенных, накосячив – тогда и без того несладкая тюремная жизнь станет настоящим адом.