Колумбы российских древностей - [52]
Записки других иностранных авторов, посвященные историческому и географическому описанию России, копии которых были получены членами Румянцевского кружка, впоследствии легли в основу известного труда Аделунга, представлявшего собой первый сводный обзор и характеристику сочинений иностранных путешественников и дипломатов о России с библиографией их изданий[172].
Еще одну серию задумали друзья Румянцева в виде издания свода древнейших византийских и восточных источников по истории славян и народов, вошедших в состав Российской империи. Они надеялись ввести в научный оборот новые данные, связанные с проблемой происхождения Древнерусского государства. Согласно идеалистической методологии исторического процесса, господствовавшей в XVIII–XIX вв., возникновение Древнерусского государства связывалось с воздействием внешней силы; именно в этом контексте говорилось о народе «руси», завоевавшем славянские племена, принесшем им цивилизацию, государственное устройство и давшем свое название покоренной стране. Поиски этнической принадлежности «руссов», их места обитания до «завоевания» славян занимали умы ученых еще в XVIII в. Тогда же в работах Г. З. Байера, Г. Ф. Миллера, A. Л. Шлецера была выдвинута ошибочная гипотеза о норманнском (скандинавском или финском) происхождении «руси» (варягов), а в работах М. В. Ломоносова — о «руси» — славянах Восточной Пруссии. Проблема приобретала особый характер. Ученые, настроенные патриотически, боролись с теми, кто отстаивал основы норманнской концепции происхождения Древнерусского государства.
Уже в XVIII в. система доказательств норманистов и антинорманистов встала на почву источниковедческого осмысления неясных и противоречивых данных различных источников. Эту же задачу поставили перед собой и члены кружка, стремясь не столько к позитивному решению проблемы происхождения Древнерусского государства, сколько к тому, чтобы очертить пути ее решения. Поэтому столь неоднозначными оказались точки зрения разных членов кружка в этом вопросе, поэтому и сам Румянцев, вполне определенно высказываясь за норманнскую теорию, внимательно прислушивался и к ее противникам.
Румянцеву была известна гипотеза Г. Эверса о черноморском происхождении «руси». Некоторые исследователи полагают даже, что учебник Г. Эверса «История России», в котором эта гипотеза еще раз повторялась[173], был издан на средства Румянцева. Как бы то ни было, но кружок развернул научные разыскания первоначально именно в этом направлении. Григорович, например, по заданию Румянцева попытался выяснить местоположение города Сурож (Судак). Замысел был достаточно определенным: в житии Стефана Сурожского сообщалось о доваряжском походе новгородского князя Бравина от Корсуня до Керчи и захвате Сурожа. Но уже в 1819 г. членами кружка был опубликован труд Голлмана «Рустрингия», где «руссы» связываются с жителями фризской области Рустринген, т. е. доказывается одна из разновидностей норманнской теории происхождения «руси»[174]. Более того, из предисловия к этой книге и из переписки Румянцева с Болховитиновым недвусмысленно следует, что Голлман развивал в своей книге гипотезу Румянцева. Однако спустя несколько лет Погодин издал на средства Румянцева перевод книги И. Е. Неймана, из которой стали известны новые обоснования гипотезы Эверса (книга была снабжена критическими примечаниями Погодина, написанными с позиции теории норманизма)[175]. В этой кажущейся непоследовательности есть все основания видеть стремление членов кружка к объективному решению проблемы, что отразилось и в их намерении издать как можно больший круг древнейших византийских, восточных и западноевропейских источников, в той или иной степени связанных с вопросами истории Древнерусского государства.
В первый том этой серии вошло полностью сочинение византийского историка X в. Льва Диакона, включавшее ценные известия по древнеславянской истории (в частности, повествование о войне Иоанна Цимисхия со Святославом, где дан красочный портрет русского князя). Книга была опубликована в 1819 г. византологом К. Б. Гаазе. В нее включены и другие интересные отрывки из рукописей Парижской королевской библиотеки[176]. Среди них — запись греческого градоначальника (топарха) в Тавриде об осаде города неизвестным варварским народом, в котором Гаазе видел представителей «руси». Тем самым вводились в научный оборот новые факты к гипотезе о черноморском происхождении «руси».
Тексты памятников, рассматривавшиеся издателем как подготовительный материал «для критических изысканий», изданы на языке оригиналов с максимальной точностью, но без каких-либо комментариев. Спустя год под «надзором» Круга сотрудниками Румянцева был опубликован «излишне вольный», по отзыву академика А. Куника, русский перевод этой книги[177].
Румянцев согласился финансировать работу Гаазе по подготовке и других изданий: хронографа византийского историка Михаила Пселла со сведениями по внутренней истории Византии, сочинений византийского ученого XIII–XIV вв. Никифора Грегоры, греческой хроники первой половины XIV в., известной под названием Летопись Мореи. Все они должны были составить дополнительные тома к луврскому изданию византийцев. В качестве единственного условия выделения денежных средств граф предложил в первую очередь опубликовать хронику византийского историка IX в. Георгия Амартола, охватывающую всемирную историю от сотворения мира до IX в. н. э., которая, как установили Калайдович и Строев, являлась одним из источников Летописи Нестора.
