Колумбы российские - [207]

Яновский полюбил эту очаровательную девушку. Он понял, что полюбил ее с первого взгляда, хотя вначале и не отдавал себе отчета в этом… полюбил безнадежно. И чем больше он ее видел, чем больше они бывали вместе, тем сильнее и больше он привязывался к ней. И Ирина, в первый раз в своей жизни, ответила на его чувства такой же чистой первой любовью. Впервые она ощутила это чувство, когда он вдруг горячо поцеловал ей руку. Она поняла, что любит этого молодого красивого офицера, и неожиданно для себя, подняв другую руку, медленно и ласково провела ею по его легким волнистым волосам.

Они присели вместе на камень у самой воды и долго, любовно смотрели друг другу в глаза. Она упивалась глубиной его синих глаз, отражавших синеву морских вод, а он упивался ее темными волосами, выдававшими ее происхождение индейской принцессы. Ничего чисто индейского в ней, однако, не было. Она напоминала чистый северный яркий цветок — результат смешанной культуры…

— Ирочка… какой восторг вот так просто смотреть на тебя, молча любоваться твоей красотой!..

— Молчи, Семен… — она хотела назвать его Семен Иванович… но спохватилась, — молчи, Сеня… просто смотри молча, так, как я смотрю на тебя…

Он обнял ее.

— Я не хочу никуда уезжать без тебя… я останусь здесь… — тихо прошептал он. — Все эти дни я не хотел никого видеть… не хотел ни с кем говорить… Все, что я хотел, это видеть тебя, быть с тобой все время… мечтал об этом дни и ночи!.. А что, если я возьму тебя с собой, увезу в Петербург?.. Ты бы хотела поехать со мной в далекую Россию, в Петербург? Хотела бы ты быть там со мной?

Ирина посмотрела на него и с грустной улыбкой пожала ему руку.

— Ты не смеешься, Сеня? Ведь мы же люди разных миров… Не забудь, что мы принадлежим к разному обществу. Ты офицер флота… дворянин, а мы… сам знаешь нас… мы из простой купеческой семьи…

Она помолчала, подумала немного:

— Если б не упорство отца и не его работа, жили бы мы где-нибудь в захолустье, без образования, без знания, что творится во всем мире… ведь всем здесь мы все обязаны отцу. Нет, я не думаю, что я могла бы оставить отца одного на старости лет! А ты уедешь домой, время сотрет воспоминания обо мне — и забудешь меня, забудешь дикую индианку, что живет где-то далеко на севере, в Америке…

Яновский посмотрел на нее своими добрыми глазами…

— Знаешь, Ирочка, чем больше я смотрю на тебя, чем больше слушаю, тем больше я знаю, что люблю тебя, если только возможно больше или меньше любить. А то, что ты говоришь, это не твои слова, а те французские романы, которых ты так много читала… Все, что ты говоришь, очень разумно, но где же тут любовь? Разве можно вычеркнуть любовь и подчинить ее условностям? И потом — зачем это самоуничижение? Мы любим друг друга, и это самое главное…

— Ты в самом деле любишь меня? Сильно?..

Ирина прижалась к нему.

— Хочешь, чтобы я тебе еще раз повторил… еще и еще… сто… тысячу раз?..

На следующий день Яновский явился в «замок» и попросил свидания с Барановым. У него был необыкновенно торжественный вид, и самое удивительное было то, что он был в парадной форме, со шпагой, при шляпе и белых перчатках.

Войдя в переднюю, он попросил служащего доложить «его высокоблагородию», что лейтенант флота Яновский желает видеть господина правителя по очень важному и срочному делу.

Войдя в кабинет, он увидел Баранова, который тотчас же встал из-за стола.

Яновский щелкнул каблуками и церемонно поклонился. Баранов в недоумении посмотрел на него — что это еще за театральный наряд! Потом какая-то смутная догадка шевельнулась в его голове, и он улыбнулся:

— А, Семен Иванович, что это у вас такой торжественный вид?.. Строгий взгляд и парадная форма?.. Ну садитесь и рассказывайте, — показал он ему на кресло.

Яновский опять щелкнул каблуками и сел.

— Явился я к вам, Александр Андреевич, по весьма серьезному делу… — он немного замялся, — дело очень важное, и от него будет зависеть вся моя жизнь!..

Баранов в недоумении поднял брови и вопросительно посмотрел на Яновского.

— Явился я к вам, Александр Андреевич, за разрешением… просить руки вашей дочери Ирины Александровны, — вдруг выпалил лейтенант и, произнеся эти слова, почувствовал, что ему стало легче, точно снял он тяжелую ношу со своих плеч.

Баранов выпрямился и медленно подошел к Яновскому. Тот вскочил с кресла и встал навытяжку…

Лицо Баранова расплылось, и он обнял Яновского:

— Семен Иванович!.. Да как же это?.. Большая честь… благословляю вас… как же это так неожиданно и быстро!.. Рад… несказуемо рад буду отдать свое сокровище в ваши руки…

У старика потекли слезы радости.

— Вот поразили старика… конечно, я не буду стоять на вашем пути… уверен, что будете счастливы… Все, что я хочу, это чтобы моя Ирочка была счастлива… Господь милостивый да благословит вас обоих!

И он перекрестил Яновского.

— Не думайте, что это был большой сюрприз… я подозревал… видел, как вы смотрели на мою красавицу… ну, осчастливили меня на старости лет!

Яновский стоял молча и слушал Баранова. Он совершенно обомлел и ничего не мог произнести.

— Да что же мы стоим, Семен Иванович?.. Позовем Иру… Он подошел к двери и закричал: