Колумбайн - [196]
после многих месяцев молчания окружной прокурор наконец дал ответ на письменный запрос Браунов. В нем содержалось упоминание о заявлении Гуэрры, само существование которого отрицалось в течение двух лет. Рэнди и Джуди не верили своим глазам. Они отнесли этот ответ на CBS, и программа «60 минут» приперла Томаса к стенке. Судья Джексон потребовал показать заявление Гуэрры, существование которого все это время скрывалось также и от него.
Заявление, составленное под присягой Гуэррой, оказалось еще более убийственным: оно было написано чрезвычайно убедительно. Гуэрра доказательно изложил и мотив готовящейся атаки на школу, и средства, имеющиеся у Эрика для ее осуществления, и возможность теракта. С точки зрения оценки реальности угрозы план атаки, который был у Эрика, говорил о том, что риск велик. Детали, касающиеся оружия, которым располагал Эрик, делали опасность еще выше. Но главным стала демонстрация связи планов Эрика с имеющимся в наличии вещественным доказательством. В заявлении содержалось описание бомбы из обрезка трубы, найденной возле дома Эрика, и было дважды отмечено, что оно соответствует описанию бомб, которые он назвал «Атлантой» и «Фолусом».
«Исходя из вышеизложенной информации, составитель данного заявления, сделанного под присягой, почтительно просит суд выдать ордер на обыск указанного дома» – так заканчивалось заявление Гуэрры. Полиция нашла бы в доме Эрика массу улик. К тому времени Эрик изготовил уже немало бомб. В конце концов мнение по этому вопросу высказал бывший председатель Верховного суда Колорадо, возглавлявший комиссию, созданную губернатором для расследования трагедии в «Колумбайн». Он упрекнул шерифа округа в том, что тот проглядел «колоссальное» число зацепок. Бойню можно было предотвратить. Он посетовал на то, что в ответ на стрельбу в школе полиция всего лишь оцепила ее периметр; если бы отряд SWAT взял здание школы штурмом, сказал он, несколько жизней можно было бы спасти.
Из фактов, которые под присягой изложил в заявлении Гуэрра, также следовало, что на пресс-конференции, состоявшейся через десять дней после трагедии, начальник отдела Кикбуш по меньшей мере три раза бесстыдно солгал: о том, что Брауны якобы не встречались с детективом Хиксом, о том, что департамент шерифа якобы не смог обнаружить никаких бомб, похожих на те, которые Эрик описал в интернете, и о том, что он якобы не сумел разыскать страницы его сайта. Заявление Гуэрры противоречило всем этим утверждениям, причем Кикбуш наверняка был с ним знаком, поскольку участвовал в тайном совещании правоохранителей округа Джефферсон, на котором обсуждалась только одна тема: как скрыть существование улик.
Департамент шерифа ответил на открывшиеся факты новой порцией лжи. Он выпустил пресс-релиз, в котором утверждалось, что полиция сообщила о существовании заявления Гуэрры через несколько дней после бойни в «Колумбайн» – то есть в то самое время, когда руководство совещалось, обсуждая, каким образом его утаить. Все местные СМИ подловили департамент шерифа на этой лжи.
«Удивительно, как много времени»: Сью Клиболд вспомнила этот разговор в беседе с Дэвидом Бруксом в 2004 году, а Брукс изложил его в колонке New York Times.
ФБР и Секретная служба: ФБР выпустило доклад «Школьный стрелок: концепция оценки угрозы» в 2000 году. Два года спустя Секретная служба и Министерство образования объединили усилия для проведения более широкого анализа этого явления, результатом которого стал «Итоговый доклад и выводы, сделанные из мероприятий по обеспечению безопасности школ». Оба документа были великолепны, и при работе над книгой я в значительной мере опирался на них. Я также использовал сообщения в СМИ для рассказа о предотвращенных попытках подражателей Эрика и Дилана повторить трагедию «Колумбайн» в других городах. Кроме того, я много раз интервьюировал школьных работников, учеников и специалистов по психическому здоровью относительно политики нулевой терпимости к угрозам повторить «Колумбайн».
Два самых распространенных мифа: Секретная Служба изучила каждую из целенаправленных атак на школы, имевших место с декабря 1974 года по май 2000 года. Их было тридцать семь, а нападавших сорок один. Соответствие прошлого поведения нападавших требованиям дисциплины и их успехи в учебе варьировались в широких пределах. Пожалуй, наиболее распространенным из ошибочных представлений о школьных стрелках являлся миф о нелюдимых изгоях. Некоторые из нападавших на школы были замкнутыми одиночками, но две трети ими не являлись.
У них «сорвало крышу»: «У людей, не склонных к насилию, не «срывает крышу», и они не решают под влиянием момента справиться с проблемой при помощи насилия», – говорилось в докладе ФБР. Планы атак на школы могли быть задуманы за день или два до преступления, а могли вынашиваться более года.
Видеоигры: только один из восьми стрелков увлекался видеоиграми, в которых преобладало насилие. Более многочисленная группа – около трети – писала о насилии, выполняя школьные задания или делая записи в дневниках.
Большинство подростков, нападавших на школы, имели сходный личный опыт:
Микроистория ставит задачей истолковать поведение человека в обстоятельствах, диктуемых властью. Ее цель — увидеть в нем актора, способного повлиять на ход событий и осознающего свою причастность к ним. Тем самым это направление исторической науки противостоит интеллектуальной традиции, в которой индивид понимается как часть некоей «народной массы», как пассивный объект, а не субъект исторического процесса. Альманах «Казус», основанный в 1996 году блистательным историком-медиевистом Юрием Львовичем Бессмертным и вызвавший огромный интерес в научном сообществе, был первой и долгое время оставался единственной площадкой для развития микроистории в России.
Вопреки сложившимся представлениям, гласность и свободная полемика в отечественной истории последних двух столетий встречаются чаще, чем публичная немота, репрессии или пропаганда. Более того, гласность и публичность не раз становились триггерами серьезных реформ сверху. В то же время оптимистические ожидания от расширения сферы открытой общественной дискуссии чаще всего не оправдывались. Справедлив ли в таком случае вывод, что ставка на гласность в России обречена на поражение? Задача авторов книги – с опорой на теорию публичной сферы и публичности (Хабермас, Арендт, Фрейзер, Хархордин, Юрчак и др.) показать, как часто и по-разному в течение 200 лет в России сочетались гласность, глухота к политической речи и репрессии.
Книга, которую вы держите в руках, – о женщинах, которых эксплуатировали, подавляли, недооценивали – обо всех женщинах. Эта книга – о реальности, когда ты – женщина, и тебе приходится жить в мире, созданном для мужчин. О борьбе женщин за свои права, возможности и за реальность, где у женщин столько же прав, сколько у мужчин. Книга «Феминизм: наглядно. Большая книга о женской революции» раскрывает феминистскую идеологию и историю, проблемы, с которыми сталкиваются женщины, и закрывает все вопросы, сомнения и противоречия, связанные с феминизмом.
На протяжении всего XX века в России происходили яркие и трагичные события. В их ряду великие стройки коммунизма, которые преобразили облик нашей страны, сделали ее одним из мировых лидеров в военном и технологическом отношении. Одним из таких амбициозных проектов стало строительство Трансарктической железной дороги. Задуманная при Александре III и воплощенная Иосифом Сталиным, эта магистраль должна была стать ключом к трем океанам — Атлантическому, Ледовитому и Тихому. Ее еще называли «сталинской», а иногда — «дорогой смерти».
Сегодняшняя новостная повестка в России часто содержит в себе судебно-правовые темы. Но и без этого многим прекрасно известна особая роль суда присяжных: об этом напоминает и литературная классика («Воскресение» Толстого), и кинематограф («12 разгневанных мужчин», «JFK», «Тело как улика»). В своём тексте Боб Блэк показывает, что присяжные имеют возможность выступить против писанного закона – надо только знать как.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Семь учеников престижной американской академии живут по строгим законам. Самое главное для них четыре слова: традиция, честь, дисциплина и совершенство. Вот только места для мечты в таких условиях просто не найти. Джон Китинг, новый преподаватель английской словесности, хочет все изменить. Ему чужды чопорность и консерватизм большинства учителей, он по-настоящему любит свое дело и учеников. Однажды он открывает своим подопечным тайну Общества мертвых поэтов. И с этого момента жизнь молодых людей кардинальным образом меняется.