Колумб. Буканьер его величества - [2]

Зная об этой особенности творческой манеры Сабатини, мы не ориентировали переводчиков на создание точной копии своеобразного письма Сабатини, этакой кальки с английского. И, полагаем, получили переводы значительно более удачные, чем те, что делались для разного рода скоростных изданий.

Но вернемся к страницам биографии писателя.

…До настоящего успеха тогда, в конце века, было еще далеко. Сабатини становится сотрудником газеты «Ливерпул меркьюри» и пытается пристроить свои рассказы в разные журналы — путь, знакомый многим начинающим литераторам.

Первый шаг на этом поприще — роман «Поклонники Ивонны» прошел незамеченным, в чем признается сам писатель, с юмором вспоминавший много лет спустя о начале своего творческого пути в «Марк Твен джорнэл». Он мужественно переносит неудачи, отказы, возвраты рукописей. И продолжает работать.

Сабатини было действительно трудно добиться сразу настоящего признания. Напомним: его старшими современниками были только в Англии такие писатели, как Б. Шоу, Дж. Голсуорси, О. Уайльд, У. Теккерей, Ч. Диккенс, в жанре приключенческого романа добились огромного признания Р. Л. Стивенсон и У. Коллинз.

Неутомимо работали в этом направлении и французы. Отнюдь не бесталанные и потому сразу же переводившиеся на английский язык: Ж. Верн, Л. Жаколио, Э. Сю, П. Бенуа, не говоря уже об А. Дюма. Этот список знаменитых литераторов мог бы быть, безусловно, гораздо длиннее, мы упомянули лишь малую их часть, чтобы вы могли получить представление о том, в свете каких светил восходила звездочка Сабатини. Могла ли она не сиять отраженным светом, хотя бы отчасти? Конечно, не могла. Пошло ли мощное влияние гигантов литературы ему на пользу? Конечно, ибо перед начинающим писателем был широкий спектр литературных направлений. Он выбрал романтику. Однако, оставаясь в рамках этой художественной традиции, не стал подражателем без собственного лица. Роман приключений создает прежде всего напряженная и увлекательная фабула. Но если большинство писателей-романтиков при создании фабулы полагались прежде всего на собственную фантазию, то творческая задача, которую ставил перед собой Сабатини, заключалась в том, чтобы самые яркие краски жизни найти не в уходе от реальной действительности, а наоборот, в глубоком погружении в нее, чему отдаленность от времени описываемых событий нисколько не мешает, а только способствует.

«Зрелище человеческой деятельности более всего другого способно поразить человеческое воображение. Особенно тогда, когда удаленность во времени и пространстве окрашивает эту деятельность в необычные тона». Это тоже Марк Блок, «Апология истории», и это умозаключение, как нам кажется, верный ключ к творчеству писателя.

В начале века появляются первые, еще скованные отсутствием свободы мастерства, но уже вполне характерные для пера Сабатини исторические новеллы. Может быть, то было реакцией на «толстые», точнее, раздутые романы о похождениях королей и их фавориток, где во имя сюжетной интриги фальсифицировался по длинный смысл событий, а за описаниями пышных придворных застолий скрывалось отсутствие таланта автора? А Сабатини хотелось, чтобы его талант звучал в унисон с камертоном истории.

И он стал работать в жанре документальных новелл-эссе.

Два тома этих новелл, заголовок которых можно перевести как «Занимательное историческое чтение на ночь» (у нас в собрании они вошли в один том под названием «Капризы Клио»), живо напомнили читателям сказки Шехерезады, которые в старом английском переводе были снабжены заглавием «Занимательные арабские ночи». Действие новелл происходит в разных странах Европы и Америки и даже в России. Автор не опасается выразить свой, подчас не совпадающий с мнением официальной исторической науки, взгляд на те или иные события. У него собственная версия ухаживаний герцога Бэкингемского за французской королевой; своя интерпретация событий, связанных с Лжедмитрием. А в трагической истории Марата он больше места уделяет не самой жертве, а убийце — Шарлотте Корде.

В начале века, когда исторические романы считались в Англии лучшим чтением, их авторам было достаточно ознакомиться с «Историей Англии» Малькольма или подобными ей книгами, чтобы изложить сказанное там языком беллетристики. Сабатини не остановился на этом. Он погрузился в архивы, отыскав там «живую реальность прошлого». «Романист должен побывать в той эпохе, о которой он пишет, — делает он для себя вывод. Главное — реальный исторический фон, с которым сюжет и персонажи находятся в правдивом соотношении».

События французской революции очень интересовали писателя.

И он вернулся к ним, выпустив в 1920 году «Скарамуша».

Мы прочли его уже в 80-е годы, а еще раньше, в середине 60-х, смотрели замечательный одноименный американский фильм, не подозревая, что снят он по роману Сабатини, «отца» незабвенного капитана Блада.

Вот ведь насколько достоверный образ! Читая «Историю морских разбойников Средиземного моря и Океана» Ф. Архенгольца, невольно ловишь себя на том, что ищешь — и упорно — на ее страницах строки, посвященные капитану Бладу… Точно так же, кстати, неосознанно выискиваешь упоминания о штандартенфюрере Штирлице в только что вышедших на русском языке мемуарах шефа немецкой разведки Вальтера Шелленберга! Психологи объясняют этот феномен читательского восприятия переносом процесса самореализации человека на образ героя. А мы скажем проще: благородные герои близки каждому из нас. Может быть, отчасти поэтому одно из первых изданий «Одиссеи капитана Блада», вышедшего в США, предназначалось специально для военных моряков. Отчего? Ведь прошло уже около трех столетий с тех пор, когда «жил» прославленный флибустьер. Значит, капитан Блад — через столетия! — давал уроки сегодняшним морякам, уроки мужества и доброты.