Колос времени - [27]

Жульен через силу улыбнулся.

– Он знал, что его щедрость не пойдет во вред ордену. Право, господин барон, ваши заботы об орденском имуществе достойны восхищения. Будь это ваша собственная казна, вы бы и то не пеклись о ней с таким усердием… Не беспокойтесь, я не собираюсь вас ограбить! Я ведь рассказывал вам сегодня о своем прапрадеде, Гийоме де Бре – в свое время, нуждаясь в деньгах, он оставил в залог ордену некоторые из фамильных ценностей, бывших при нем… Его внук, а мой двоюродный дед Этьен де Бре сумел выкупить эти ценности, но, на свою беду решив отправиться домой морем, у берегов Швеции был захвачен пиратами. Посредниками в переговорах о выкупе стали ливонские рыцари, а в залог пошли все те же ценности, выкупленные у тевтонцев. Теперь же, когда мужская линия рода де Бре со смертью моего дяди Гийома прервалась, я как единственный наследник, выполняя волю моей несчастной матушки, собираю осколки былого величия…

– Сказочник из вас превосходный, господин де Мерикур! Вы за один вечер рассказали, как говорят в Польше, целый мешок да еще с верхом…

Француз оскорблено вскинул голову, взгляд его сделался надменным.

– Ваш немецкий юмор несколько грубоват, господин барон фон Зегельс. При французском королевском дворе, как и при дворе моего родственника герцога Савойского в ходу более тонкое обращение. Если вы желаете меня оскорбить, делайте это изящно, помня о том, что говорите с дворянином!

– Да вы вспыхиваете, точно порох! Но-но, уймитесь! – барон примирительно похлопал пухлой ладонью по столу и снова взял письмо. – Экий обидчивый… Ни вы один имеете благородных предков, господин де Мерикур, наш род Унгернов тоже куда как знатен! Вот увидите, да что там… Все скоро увидят, если только доктор Порциус сподобится, наконец, закончить наше родословное древо, для коего дела я его и нанял… Впрочем, сейчас речь не об этом! Поговорим лучше о вас. Стало быть, вещица, о которой вы просите – ваше фамильное достояние… Ну-ну… Что ж, вопрос о залоге вы, вероятно, обговорили с братом Дитрихом?

Жульен еле слышно скрипнул зубами.

– Совершенно верно.

– Тогда и беспокоиться не о чем… Мы говорим об одной вещи, так ведь? По вашему выбору, если вы, конечно, знаете, что выбирать…

Француз пристально вгляделся в лицо немца и внезапно понял, что больше всего на свете ему хочется разбить в кровь эту красную лоснящуюся рожу. Как смеет этот жирный бюргер называть себя дворянином! Претендовать на древность и знатность рода! У него же на лбу написано, что его предки только-только выбрались из своих лавок, пропахших пылью и специями, да и сам барон выглядел как отошедший от дел торгаш.

Подумать только, что от него сейчас зависит будущее Жульена! Нет, эта мысль была просто невыносима… Он вспомнил орденского казначея – как тот юлил, бормотал что-то о необходимости проверки старых счетов, о поиске нужных архивов, о пересчете процентов, о вмешательстве поручителей, а глаза его, выпуклые, водянистые, рыбьи, все время бегали из угла в угол. С каким наслаждением Жульен бросил в его плоскую физиономию фразу о том, кто именно является его поручителем – сам великий герцог Шарль Савойский, князь германской империи…

Молодой человек незаметно вздохнул и медленно расслабил стиснутые на подлокотниках руки. Барон наблюдал за ним, задумчиво шевеля губами.

– Когда вы желаете получить свое наследство, господин де Мерикур? – осведомился он, наконец.

– Сейчас, – процедил Жульен. – Немедленно.

– Что ж, воля ваша. Пойдемте!

Они поднялись. Барон запахнул полы своего старомодного коричневого упелянда и зашагал вниз по лестнице, тяжело печатая шаг. Широкие башмаки нелепого фасона, что зовется "медвежья лапа", звучно шлепали по каменным плитам. Жульен, чуть помедлив, проследовал за ним. Теперь, когда хозяин не мог видеть его лица, он позволил себе презрительно ухмыльнуться. Варварская страна, что и говорить! Наверное, у них тут принято донашивать дедовские одеяния. Он перевел взгляд на узкие, аккуратно закругленные носы своих дорожных сапог, и улыбка сделалась еще шире. Пусть он пока не может себе позволить одеваться по последней моде, пусть… Скоро это будет в прошлом.

Они снова миновали нижний зал, теперь уже почти пустой и вышли во двор. Барон вынул два новых факела из стоящей у входа железной корзины, зажег их и передал один Жульену. В полном молчании они пересекли двор и поднялись на галерею, а оттуда к входу в донжон, располагавшемуся на высоте второго этажа.

Здесь барон остановился.

– Вы ведь не из болтливых, господин де Мерикур? – спросил он, испытующе глядя на молодого человека. – В моем замке есть свои тайны, не хотелось бы посвящать в них всех подряд…

– Даю вам слово чести рыцаря и дворянина, господин фон Зегельс! – высокомерно ответил тот.

– Ладно, ладно…

Барон отпер низкую дверь. Светя перед собой, он стал осторожно подниматься по высоким ступенькам, прорубленным прямо в толще стены. Жульен по-прежнему следовал за ним. Казалось, их подъем будет длиться вечно. Молодой человек на мгновение замер, проводя рукой по внезапно вспотевшему лбу. В затхлом воздухе прохода было трудно дышать. Старые стены источали сырость, а на ступеньках лежал толстый слой грязи, как будто по ним лет сто никто не ходил. Когда они внезапно очутились под открытым небом, Жульен не сразу этому поверил и несколько минут ошарашено моргал, приходя в себя.