Колонна и горизонты - [115]

Узнав о том, что и второй ее сын погиб, мать Крсто не вынесла горя и умерла. Глава семьи Баичей Вука был зверски замучен фашистами в концентрационном лагере, сын Моисей погиб под Ключом, осталась одна Кристина…

В те дни части нашей дивизии освободили Баина-Башту. Недавно на окраине этого местечка четники убили Душана Вуйошевича. После боев на Сутеске Вуйошевич где-то под Цапардом или Зворником перешел на должность офицера разведки при штабе 16-й дивизии Данилы Лекича. В тылу врага Душан действовал смело и добыл много важных сведений для своего командования. Он даже проник в штаб одной четнической части, находившейся на территории Сербии. К несчастью, в штабе оказался предатель, бывший партизан из Романии, который выдал Душана четникам. Неустрашимый, как Илья Куч, герой произведения Марка Милянова «Пример человечности и мужества», Душан Вуйошевич умер под пытками, ничего не выдав врагу.

Опираясь на поддержку гитлеровцев, летичевцы, недичевцы и четники оказывали нашим войскам в Сербии ожесточенное сопротивления. Еще весной этого года некоторые наши дивизии пытались здесь продвинуться вперед, но вынуждены были отойти. И только под ударами 2, 5 и 17-й дивизий сопротивление противника было сломлено, и наши главные силы смогли вступить в Сербию. После того как четники были разгромлены вблизи реки Увац, одна их бригада пыталась задержать наше продвижение в районе Косерича, но, как позже рассказывал пленный четник, когда командир их бригады получил ранение, солдаты разбежались кто куда. Одна их группа поспешно спряталась в кустах, а когда наступила ночь, она догнала нас на шоссе и сдалась в плен. В составе этой группы были в основном насильно мобилизованные крестьяне, среди которых оказались и такие, кто выразил готовность воевать на стороне НОАЮ. Этих людей сразу же направили в тыловые подразделения. Бригада продолжала свой путь в направлении Валево.

Ускоренное продвижение создавало для нас и трудности. Обоз отстал километров на десять, времени на установку палаток не хватало, огонь для приготовления пищи не разжигали, да в этом и не было особой необходимости: местные жители повсюду встречали нас теплыми словами приветствия, давали нам фрукты, лепешки, домашний сыр, сливки и ракию. Седовласые участники прошлых войн в беседах с нами говорили, что только сейчас начинают сбываться их давние мечты. Нам рассказывали также об ужасах четнических погромов и зверствах фашистских оккупантов, которые заставили всю Сербию надеть траур.

Нас встречала не только свободолюбивая Сербия Карагеоргия и Светозара Марковича, но и исторически более близкая нам Сербия забастовщиков и демонстрантов. Эта Сербия на выборах 1920 года голосовала за кандидатов коммунистической партии. Эта Сербия 27 марта 1941 года выступила против союза с Гитлером, а в июле того же года поднялась на борьбу против оккупантов. Эта Сербия с расстрелянными жителями Крагуеваца и Кралево, Мачвы и Валево, Скелы и Ядара; Сербия, которую четыре года резали, жгли, вешали и мучили в лагерях на Банице, в Нише, в Смедеревска-Паланке; Сербия, сын которой металлург Стеван Филипович, идя на казнь, призывал народ к борьбе; Сербия ябланицкого, космайского, кукавицкого, валевского, мачванского, пожаревацкого, шумадииских и многих других партизанских отрядов. Нас встречала Сербия легендарных Ратко Павловича Чичака, Радивое Йовановича Брадони и Велько Дугошевича…

От Баина-Башты и Ужице до Валево и Лазареваца только в батальоны нашей бригады вступило около трехсот молодых добровольцев.

Советский майор Яков радостно улыбался и говорил, что такое гостеприимство, как в Сербии, можно встретить только в Советской стране, особенно в его родном крае. Год назад Якову удалось бежать из немецкого плена и пробраться в район, где действовали наши войска. Вскоре после его вступления в НОАЮ взвод, которым он командовал, сжег несколько немецких цистерн с бензином, стоявших под Бихачем.

Впереди нас, в Валево, уже гремел бой. Мы направили группу саперов с задачей заминировать дорогу на Шапац. Окрыленные успехами, наши подразделения с ходу ворвались в город, не дожидаясь подхода артиллерии. Атака развивалась так, словно бойцы действовали против условного противника во время учений, а не против сильного гарнизона гитлеровцев и их местных пособников. Командир 1-го батальона поклялся въехать в город верхом на коне, что и было сделано. О первом своем ранении он никому не сказал. И только когда мужественный боец был ранен вторично, товарищи заметили это и вывели его из боя. Противник упорно отстреливался из окон и с крыш домов, пока его не загнали в казармы 5-го немецкого полка. На рассвете наше инженерное подразделение столкнулось с группами недичевской полевой жандармерии, которые ночью садами бежали из города. Бойцы этого подразделения рассказывали, что недичевцы незаметно просочились через наши стрелковые цепи и разбрелись по своим селам. Некоторые из них все же попали в плен и на допросе заявили, что уже два месяца ничего не слышали о своих родных.

Наш усатый обреновчанин с досадой заметил:

— А что же тогда нам говорить, ведь мы вот уже три года только и мечтаем о том, чтобы хоть издали увидеть Сербию…