Коломбине дозволено все - [35]
ЛАРИСА. Ты сам назначил срок свадьбы.
СОЙМОНОВ. Я многого не учел. Срок перенесем. И ты уйдешь из редакции. Чтобы никаких вечерних дежурств. У нас в отделе главного энергетика есть место. Я уже говорил. Будешь инженером.
ЛАРИСА. Я ничего не смыслю в энергетике.
СОЙМОНОВ. Это не обязательно. Кроме того, ты прекращаешь свой богемный образ жизни, все рестораны, киносъемки и показы мод. И рожаешь ребенка. Хватит, набегалась.
Лариса старалась думать логично, облекая мысли в слова. Так получалось медленнее, но доходчивее. Последней сформулировалась примерно такая мысль: «Года три такой жизни, пожалуй, можно вытерпеть, главное – заставить себя не привыкать…»
СОЙМОНОВ. Вот мои условия. Иначе наш брак весьма проблематичен.
Лариса сбилась с мысли. Внутри началась сумятица. Уже нетерпеливо топала ножкой и сопела от возмущения Коломбина, уже наливался злостью язвительный монолог. Но изо всех сил смиряла ее Лариса, отпихивала, заталкивала поглубже…
СОЙМОНОВ. А то твои похождения у меня знаешь где сидят? На работу иду с ужасом – что еще услышу? «А мы твою Ларису по телевизору видели!» «А мы твою Ларису на показе мод видели!» «А мы твою Ларису в киножурнале видели!» До этой проклятой выставки была женщина как все женщины, никто за ней не гонялся, никто не восхищался. А теперь, видите ли, звезда экрана! С этим пора кончать!
ЛАРИСА. Так что же мне теперь – серной кислотой обливаться?
И глаза ее засверкали-таки коломбинской дерзостью!
Соймонов собирался сказать что-то умное насчет серной кислоты, но не успел. С грохотом обрушилась штанга, а падающая портьера эффектно задрапировала длинную фигуру. Соймонов от изумления издал то ли квакающий скрип, то ли скрипучее кваканье. Лариса же уселась в кресло и закинула ногу на ногу.
СТАСИК. Да как вы смеете так говорить с женщиной!
СОЙМОНОВ. Лариса! Это что такое?!
ЛАРИСА. По-моему, архангел Гавриил.
СТАСИК. Да вы ей ноги должны целовать за то, что она вообще соглашается выслушивать вашу чушь!
СОЙМОНОВ. Ну, мне все ясно!
СТАСИК. Домостроевец! Вам не жену надо, а домашнего робота!
СОЙМОНОВ. Нет, мне нужно жену, а не манекенщицу!
СТАСИК. А вы, Лариса, как к этому относитесь?
ЛАРИСА. Уже никак.
СТАСИК. Значит, вы позволяете мне выставить его?
ЛАРИСА. Валяйте. А я пойду чай заваривать.
Но пока Стасик выпутывался из портьеры, Соймонов отбыл сам, хлопнув дверью. Лариса вернулась в комнату.
СТАСИК. А у вас изумительная выдержка!
Лариса поглядела в зеркало и увидела неподвижные яркие губы, розовые щеки и блестящие глаза. И она поняла, что в этот миг, простившись с беспомощной мечтой, неосуществимой без Соймонова, она окончательно и бесповоротно стала Коломбиной.
СТАСИК. Вы что, действительно собирались за него замуж?
ЛАРИСА. А что? Или я не имею права делать глупости?
СТАСИК. Выходите лучше за меня.
ЛАРИСА. А зачем?
СТАСИК. Да хотя бы затем, чтобы слушать прекрасные слова! Я каждое утро буду повторять – какая ты красивая, моя милая женщина, моя предрассветная птица, как светится твое лицо, как синеют твои утренние глаза…
Лариса хотела было напомнить, что глаза у нее зеленые, но вдруг поняла, что это не имеет ровно никакого значения.
СТАСИК…и как приятно целовать твои пушистые волосы! Ты будешь просыпаться вся в моих поцелуях, милая и светлая, и ночь будет таять в твоих звездных глазах…
Это тоже не соответствовало истине, но он говорил, говорил, а Лариса слушала, слушала, и ей было так сладко и бездумно, так бездумно и сладко…
Он поднял ее на руки, и это было полетом. Теплый ветер закружил их. Прилетела музыка. И над Ларисой сверкали черные глаза в прорезях черной маски. Она пришла на Карнавал со своим Арлекином. Он склонялся на лету и шептал прекрасные слова. А высоко в ночном небе стояла у мраморных перил повелительница Коломбин и правила своим пестрым суматошным миром.
И вдруг на возникшем среди танцующих пятачке Лариса увидела ребенка.
– Дениска! – чуть было не вскрикнула она. Но пригляделась – и оранжевая пижамка оказалась с другим рисунком, не с Денискиными паровозиками, а с утятами, и вообще это была, кажется, девочка. Девчушка лет трех, не больше, терла кулачками заспанные глаза, испугалась, заплакала, и никто не обратил на нее ни малейшего внимания.
ПОВЕЛИТЕЛЬНИЦА КОЛОМБИН. А это что еще такое? Как сюда попал ребенок? Детям и старикам у нас не место!
ЛАРИСА. А когда я состарюсь, меня выбросят?
ПОВЕЛИТЕЛЬНИЦА КОЛОМБИН. Сама уйдешь.
ЛАРИСА. Куда?
ПОВЕЛИТЕЛЬНИЦА КОЛОМБИН. Куда-нибудь уж денешься.
ЛАРИСА. А кто еще лишний на Карнавале?
ПОВЕЛИТЕЛЬНИЦА КОЛОМБИН. Пикколины.
ЛАРИСА. Кто?
ПОВЕЛИТЕЛЬНИЦА КОЛОМБИН. Ну, малышки. Пик-ко-ли-ны. Вот, любуйся.
Тем временем цепь танцующих скрыла ребенка. Над толпой взлетела коробка шоколадных конфет, рассыпалась в воздухе, раздался оглушительный хохот, и в небо полетело все – бутылки, веера, перчатки, яблоки, красные башмачки… Особенно старалась миниатюрная маска, тоже в ромбах и в треуголке, хохотавшая громче всех и плясавшая азартнее всех.
ПОВЕЛИТЕЛЬНИЦА КОЛОМБИН. Полюбуйся – она искренне считает себя Коломбиной.
ЛАРИСА А какая разница?
ПОВЕЛИТЕЛЬНИЦА КОЛОМБИН. Разница в том, что для Коломбины весь мир – игрушка, а пикколина – сама игрушка. Хотя и вообразила, будто ей тоже дозволено все. А ее карнавальства на то лишь и хватает, чтобы мыть ноги шампанским и каждую неделю менять любовников. Вот кто дискредитирует Карнавал и от кого я никак не могу избавиться!
Первый роман из цикла «Архаровцы». Начальное десятилетие правления Екатерины Великой завершилось московскими бунтами. Дворцовая роскошь и расцвет наук ничуть не смягчали нравов простого народа. Не только бунтари, но и воровские шайки чувствовали себя в старой столице вольготно - до тех пор, пока императрица не поручила наведение порядка молодому офицеру Николаю Архарову…
В Московском царстве великая Смута, гибнут люди, в Кремле заперлись польские паны, первое ополчение оказалось бессильно против захватчиков. А в Вологде, куда убежали многие богатые купцы, зреет заговор в пользу английских коммерсантов, которые хотят нажиться на чужой беде. И не только нажиться, а посадить на русский трон своего кандидата. Догадываясь, что там творится неладное, князь Пожарский посылает в Вологду надежного человека — разобраться, какие козни строит купечество и что за секреты хранит тамошний Канатный двор.
Второй роман из цикла «Архаровцы». Николай Архаров и его молодцы должны в кратчайшие сроки отыскать в Москве банду карточных шулеров, открывших подпольное игральное заведение…
Третий роман из цикла «Архаровцы». На Москве неспокойно. Бродят слухи, что бунтовщик Емельян Пугачев, объявивший себя императором Петром III, со дня на день нагрянет в старую столицу. Часть аристократии и духовенства уже готова примкнуть к самозванцу. И, конечно, ситуацией пытаются воспользоваться московские воры во главе со знаменитым Ванькой Каином. Навести порядок способны только люди обер-полицмейстера Архарова…
Лев Толстой с помощниками сочиняет «Войну и мир», тем самым меняя реальную историю…Русские махолеты с воздуха атакуют самобеглые повозки Нея под Смоленском…Гусар садится играть в карты с чертом, а ставка — пропуск канонерок по реке для удара…Кто лучше для девушки из двадцать первого века: ее ровесник и современник, или старый гусар, чья невеста еще не родилась?..Фантасты создают свою версию войны Двенадцатого года — в ней иные подробности, иные победы и поражения, но неизменно одно — верность Долгу и Отечеству.
После того как на престол взошла Екатерина II, любимый полк Петра III, состоящий из немцев-голштинцев, был расформирован, но несколько офицеров осталось в Санкт-Петербурге. Возник заговор – голштинцы собрались убить императрицу. Место для подготовки покушения выбрано с расчетом – поблизости от имения графа Орлова-Чесменского, по общему мнению обиженного на императрицу за свою отставку. Если что-то пойдет не так – виновным окажется он… Узнав, что замышляется неладное, московский обер-полицмейстер Архаров посылает своих испытанных агентов вести розыск…
Сделав христианство государственной религией Римской империи и борясь за её чистоту, император Константин невольно встал у истоков православия.
Эта повесть или рассказ, или монолог — называйте, как хотите — не из тех, что дружелюбна к читателю. Она не отворит мягко ворота, окунув вас в пучины некой истории. Она, скорее, грубо толкнет вас в озеро и будет наблюдать, как вы плещетесь в попытках спастись. Перед глазами — пузырьки воздуха, что вы выдыхаете, принимая в легкие все новые и новые порции воды, увлекающей на дно…
Ник Уда — это попытка молодого и думающего человека найти свое место в обществе, которое само не знает своего места в мировой иерархии. Потерянный человек в потерянной стране на фоне вечных вопросов, политического и социального раздрая. Да еще и эта мистика…
Футуристические рассказы. «Безголосые» — оцифровка сознания. «Showmylife» — симулятор жизни. «Рубашка» — будущее одежды. «Красное внутри» — половой каннибализм. «Кабульский отель» — трехдневное путешествие непутевого фотографа в Кабул.
Книга Сергея Зенкина «Листки с электронной стены» — уникальная возможность для читателя поразмышлять о социально-политических событиях 2014—2016 годов, опираясь на опыт ученого-гуманитария. Собранные воедино посты автора, опубликованные в социальной сети Facebook, — это не просто калейдоскоп впечатлений, предположений и аргументов. Это попытка осмысления современности как феномена культуры, предпринятая известным филологом.
Не люблю расставаться. Я придумываю людей, города, миры, и они становятся родными, не хочется покидать их, ставить последнюю точку. Пристально всматриваюсь в своих героев, в тот мир, где они живут, выстраиваю сюжет. Будто сами собою, находятся нужные слова. История оживает, и ей уже тесно на одной-двух страницах, в жёстких рамках короткого рассказа. Так появляются другие, долгие сказки. Сказки, которые я пишу для себя и, может быть, для тебя…