Колокол в колодце. Пьяный дождь - [257]
«Борка! Маленькая Марта! Где вы?!» Мне хотелось взвыть, но я тоже безмолвствовал.
Чуть подальше от меня вполголоса запели хором по-еврейски. Я узнал молитву, пели «Кол Нидре».
— Молчать! Перестаньте голосить!
Я почувствовал чье-то теплое дыхание на затылке.
— У меня шведская охранная грамота. Но может, мне встать к ним в колонну? — Оглянувшись, я даже в темноте узнал Миклоша Биркаша, известного музыковеда. По тому, как дрожал его голос, я понял, что он плачет.
— Дурак! — в негодовании процедил я сквозь зубы. — Ты бы лучше ружье раздобыл. — Затем, устыдившись, я незаметно отошел в сторону. По какому праву я разговариваю с ним таким тоном?
Над Будапештом тяжелым металлическим куполом опускалась темная ночь. Вспышки орудийных залпов, словно отдаленные отблески молний, приходили из необозримых космических далей.
Я находился во власти гнетущего впечатления этой ночи и весь следующий день, когда позвонил у дверей квартиры Шари, не зная, застану ли еще там Гезу.
Дверь открыл мне он сам, полуодетый.
— Наконец-то отыскал сюда дорогу. Где ты пропадал столько времени? — Выглядел он веселым и вполне уравновешенным. — Небось пронюхал насчет свадьбы? — Обернувшись, он громко крикнул: — Один свидетель нашелся, Шари!
Вскоре появилась Шари. Она вышла из ванной, на ней был мохнатый купальный халат. Волосы, схваченные обручем, свободно ниспадали на плечи. Она выглядела пленительно прекрасной.
— Представьте, мы женимся! — улыбнулась она мне. — Теперь пусть приходят русские. Дворцы и хижины помирились.
— Но Бела — мой свидетель! Классовая солидарность должна еще существовать хоть в этом. Ты тоже подыщи себе!
Игриво настроенные, они перебрасывались шутками; но я уловил в их тоне оттенок скрытой растроганности. Признаться, меня удивила эта неожиданная перемена. И все же мне стало теплее от радости, исходившей от них обоих. Скверное настроение как рукой сняло.
— Только у меня фальшивые документы. Буду лжесвидетелем.
— Именно такой нам и нужен! — притворно обрадовался Геза. — По крайней мере я смогу расторгнуть брак, как только мне надоест жена.
— Сударь, вы изобличили себя в неблаговидных намерениях, — повернулась к нему спиной Шари. — С этой минуты я вас не знаю и знать не хочу.
— Ах, значит, до вашей милости не дошло, что это всего лишь шутка?
— Злая шутка, что и говорить!
— За свой поступок я должен быть наказан! Где моя бритва? Я как следует побрею себя своею собственной рукой.
— Нет! Подобного злодейства я не могу допустить.
Вот так они мило дурачились, резвились, у обоих было прекрасное настроение. Казалось, они так увлеклись, что даже забыли о моем присутствии. Мне же не терпелось рассказать Гезе с глазу на глаз, зачем я, собственно, пришел. Но они и не думали прекращать забаву. В сущности, я искренне радовался счастью Гезы и несколько смягчился, более благосклонно стал относиться и к Шари. А что, если я все-таки ошибался? Может быть, в действительности она лучше, чем ее репутация? Кто способен так самозабвенно, от души веселиться, тот не может быть таким скверным.
Дурачеству положил конец раздавшийся в передней звонок.
Это пришел Лаци Вёльдеши, брат Шари, облаченный в военную форму поручика. С самого лета, когда мы с Гезой побывали в их усадьбе, я не видел его. С тех пор он заметно возмужал. Хотя, возможно, эту перемену придавал ему мундир. Во всяком случае, военную форму он носил с явным чувством собственного превосходства. Шинель его была сшита великолепно, что называется с иголочки: ни одной лишней складки, начищенные сапоги сверкали. Он был несколько смущен, хотя и старался скрыть это. Всем своим видом он как бы говорил: поручика венгерской королевской армии, тем паче что его имя Ласло Вёльдеши, ничто не может смутить. Трудно сказать, что так смутило его: то ли что он застал у Шари чужих мужчин, причем одного из них в неглиже, или то, что ими оказались именно мы. Особенно пристально он приглядывался к Гезе, почти не скрывая своей антипатии. Шари он поцеловал в щеку, нам только сухо кивнул. Руки не подал.
В комнате создалась атмосфера неловкой натянутости, некоторой нервозности. Даже Шари пришла в замешательство. И чтобы как-то разрядить обстановку, она заговорила в прежнем игривом тоне:
— Представлять господ друг другу, пожалуй, излишне! Не правда ли? Ведь вы уже имели удовольствие познакомиться под сенью древнего замка наших славных предков. — Она с обворожительной нежностью обхаживала своего брата. — Сними же шинель! Присаживайся! Выпьешь чего-нибудь? Мы можем угостить тебя даже кофе, настоящим. Без цикория. — Слово «мы» она произнесла несколько подчеркнуто.
Но Вёльдеши-младший не сбавлял спеси. Он стоял подтянутый и позволил себе лишь ноги поставить в положение «вольно».
— Я заскочил только на минуту. Я проездом; хотел повидаться с тобой. Тебе известно что-нибудь о наших?
— Ничего. Бабушка изолировала их от внешнего мира. От меня, думаю, уже отреклась, лишила наследства. — И деланно засмеялась. — Ты куда едешь?
— Моя часть передислоцируется в Задунайщину.
— Ты все еще не дал тягу? — Шари всплеснула руками.
— Но помилуй, Шаролта…
— Хорошо, я знаю, ты, братик мой, доблестный воин. Но теперь уже и младшим пора перестать корчить из себя героев… Не только старшим. А грудь колесом будешь делать во время утренней зарядки по радио. — Она снова была прежней, задиристой, шаловливой. — Получишь штатскую одежду. Да и необходимые бумаги. Верно, Бела? — И обернулась ко мне. — Какую ты хочешь фамилию, с игреком или без оного
В историческом романе "Победитель турок" (1938) показана роль венгерского народа в борьбе за независимость против турецких захватчиков. Герой романа — выдающийся венгерский полководец и государственный деятель — не выдуманный персонаж. Янош Хуняди родился в Трансильвании около 1387 года. Янош воевал против турков во время правления нескольких королей, часто терпел поражения, единожды даже попал в плен. Но решающую битву против турецкой армии под местечком Нандорфехевар в 1456 году выиграл со своим войском, состоявшем из солдат и крестьян-добровольцев.
Книга крупнейшего венгерского прозаика, видного государственного и общественного деятеля ВНР переносит читателя в только что освобожденный советскими войсками военный Будапешт. С большой теплотой рассказывает автор о советских воинах, которые весной 1945 года принесли венгерскому народу долгожданное освобождение от хортистского режима и гитлеровских оккупантов. Включенный в книгу роман «И сегодня, и завтра…» показывает тяжелую жизнь трудового народа Венгрии до освобождения. Книга рассчитана на массового читателя.
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
Книга состоит из романа «Карпатская рапсодия» (1937–1939) и коротких рассказов, написанных после второй мировой войны. В «Карпатской рапсодии» повествуется о жизни бедняков Закарпатья в начале XX века и о росте их классового самосознания. Тема рассказов — воспоминания об освобождении Венгрии Советской Армией, о встречах с выдающимися советскими и венгерскими писателями и политическими деятелями.
Семейный роман-хроника рассказывает о судьбе нескольких поколений рода Яблонцаи, к которому принадлежит писательница, и, в частности, о судьбе ее матери, Ленке Яблонцаи.Книгу отличает многоплановость проблем, психологическая и социальная глубина образов, документальность в изображении действующих лиц и событий, искусно сочетающаяся с художественным обобщением.
Очень характерен для творчества М. Сабо роман «Пилат». С глубоким знанием человеческой души прослеживает она путь самовоспитания своей молодой героини, создает образ женщины умной, многогранной, общественно значимой и полезной, но — в сфере личных отношений (с мужем, матерью, даже обожаемым отцом) оказавшейся несостоятельной. Писатель (воспользуемся словами Лермонтова) «указывает» на болезнь. Чтобы на нее обратили внимание. Чтобы стала она излечима.
В том «Избранного» известного венгерского писателя Петера Вереша (1897—1970) вошли произведения последнего, самого зрелого этапа его творчества — уже известная советским читателям повесть «Дурная жена» (1954), посвященная моральным проблемам, — столкновению здоровых, трудовых жизненных начал с легковесными эгоистически-мещанскими склонностями, и рассказы, тема которых — жизнь венгерского крестьянства от начала века до 50-х годов.