Колокол в колодце. Пьяный дождь - [21]

«Вот-вот начнется благовест, а там…»

Дом мирского старшины находился всего в каких-нибудь четырехстах метрах от отчего, но даже этот короткий путь Пишта не захотел пройти пешком. С видом лихого наездника он красовался верхом на коне в чистых отглаженных штанах, в нарядном доломане с медными пуговицами, из-под которого виднелась свежестиранная рубаха с широкими рукавами. Утренней прохлады как не бывало. Солнце палило нещадно, но воскресный, праздничный день выманивал людей из домов. Крестьянские дворы, куда он заглядывал поверх плетней, уже заметно оживились. В одном из них девушка брала воду из колодца. Она так низко перегнулась через колодезный сруб, что из-под поднявшейся выше колен юбки стали видны полные белые ноги. Пишта невольно задержал взгляд на этой соблазнительной картине, чувствуя, как по всему телу его разлилась горячая волна, но, вот уже овладев собой, он отвернулся в сторону, будто кто-то его пристыдил. На пороге дома Бако сидел старик. Пишта с ним поздоровался, старик спросил:

— Как там скотина, сынок? Держится?

— Неважно, дядюшка Михай, слабая стала.

Его окликали со всех сторон, засыпали вопросами. Все больше и больше людей выходило на улицу, им не терпелось услышать, что он, Пишта, скажет. Его грудь распирала радость, горделивое чувство внутреннего удовлетворения, что он нужен людям. Пишта Балог чего-нибудь да стоит, он отнюдь не последний человек не только в степи, но и на селе.

Но когда Пишта, осадив коня, остановился у ворот усадьбы Хедеши, им вдруг овладела неуверенность, он даже чуть растерялся, и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы побороть робость и войти во двор. Этот дом да и вся усадьба выглядела совершенно не так, как другие крестьянские дворы. Нельзя сказать, что она была красивее или просторнее, но все же совсем иная. На что бы ни поглядел Пишта — все было ему памятно и близко. И у колодца подвешенное коромысло, и приставленное к стенке конюшни поломанное колесо от телеги, и то, как ворковали голуби на крыше дома, — все говорило ему о многом и было полно значения. Говорило только ему одному, и больше никому.

Он привязал коня к изгороди. И в тот самый миг из сеней вышла Маришка с деревянным ведерком в руке. Заметив парня, девушка встрепенулась и вся зарделась, и щеки, и шея — до самого выреза на праздничном лифе беленого полотна. Застенчиво опущенные ресницы затрепетали, как крылья вспугнутой птахи. Пишта стоял зачарованный, не в силах отвести взгляда, а рука, случайно оказавшаяся на конской гриве, ласково гладила шею животного. Эта идиллическая сцена длилась лишь несколько мгновений, в течение которых девушка, в смущении потупив взор, пробегала к колодцу. Но эта мимолетная встреча так взволновала парня, что на лбу его выступила испарина. В замешательстве Пишта почему-то потянулся к уздечке, но спохватился, заметив, что пальцы машинально развязывают туго затянутый на плетне узел поводка. Хозяин дома, возможно заметив смятение дочери, уже в следующую минуту самолично появился на пороге дома.

— Здравствуй, Пишта. Не стряслось ли чего на выгоне?

В дом он парня не пригласил, только постоял с ним у крыльца. А Пишта украдкой посматривал на девушку, ловил взглядом каждое ее движение. Он с удовлетворением отметил, что она стала к колодцу так, чтобы никто не смог наблюдать за ней, когда она станет нагибаться над срубом.

— Нет, дядюшка Антал, ничего не стряслось. Вот только засуха выжгла все. И конца ей не видать. Старший пастух велел передать, дескать, придется распустить стадо, либо угонять куда-то, на лучшее пастбище, коли такое найдется. Скотина извелась с голоду, не ровен час, взбесится да перебодает друг друга.

— Передай старику, что с завтрашнего дня скотину можно будет перегнать на Харангошский выгон. Завтра утром заеду к вам. Но часть стада, видать, придется пригнать домой…

Пишта в этот момент меньше всего обращал внимания на слова мирского старшины: стоя боком к колодцу, он то и дело украдкой поглядывал в ту сторону, где находилась девушка.

— Скотина, значит, не дохнет?

— У нас пока ничего. А вот, говорят, у чейтейцев пало коров пять, не меньше…

— Что ж, стало быть, завтра наведаюсь к вам на пастбище.

Разговор был окончен, и Пиште ничего не оставалось, как только уходить. Антал Хедеши — человек немногословный, молчаливый. Огромные усы у этого статного, крепко скроенного, сурового на вид мужчины закручены так лихо, что, кажется, в гневе он кого угодно ими забодает. Его широченные белые штаны в сборках свободно ниспадают до самых лодыжек. Статная фигура старшины невольно привлекала к себе внимание — ни дать ни взять прямоствольная серебристая береза, обтянутая гладкой берестой. Старшину в деревне недолюбливали, но уважали и побаивались. Зато на него заглядывались женщины, особенно молодые. Дочка уродилась вся в отца — редкой красоты девушка, ладная, стройная.

Вот она торопливо проходит мимо них с полным ведром. Маришка несет свою ношу, словно пушинку, а ее босые ноги легко ступают по песчаной дорожке, чуть шурша песком. Теперь действительно исполнилось все, ради чего Пишта приезжал сюда. Попрощавшись, он отвязал коня и тут же выехал со двора. Он ехал, а голова у него кружилась от счастья. Пишта чувствовал себя на верху блаженства.