Колокол по Хэму - [49]

– Надо дать ей другое кодовое наименование. – Хемингуэй откашлялся. – Например, „Френдлесс“ <Френдлесс – враждебный, недружелюбный (англ.).>.

– „Френдлесс“… ага… очень удачно, – отозвался посол, черканув что-то в своем блокноте.

Выйдя наружу и оказавшись под палящими лучами солнца, я спросил:

– „Френдлесс“?

Хемингуэй потер подбородок и посмотрел в обе стороны, как будто что-то потерял или забыл.

– Ты уже знаком с Френдлесс, – рассеянно ответил он.

– Правда?

– Правда. Это большой бесхвостый кот на кухне, отличающийся злобным характером. – Хемингуэй просиял, словно вспомнив нечто важное. – Сейчас мы поедем во „Флоридиту“, – заявил он, бросив взгляд на запястье. – До ужина осталось четыре часа. Мы выпьем дайкири.

* * *

Три часа и множество бокалов дайкири спустя я сказал Хемингуэю, что приеду в финку вечерним автобусом.

– Чушь. Последний автобус, который туда идет, отправляется из центра в семь часов.

– Тогда отправлюсь пешком.

– Тебе придется шагать всю ночь. Ты опоздаешь на ужин в финке.

– Я и не знал, что меня пригласили на ужин.

– Разумеется, пригласили. Точнее, пригласят, как только я переговорю с Мартой. Во всяком случае, я надеюсь.

– Я поужинаю в городе и как-нибудь доберусь сам, – сказал я.

Хемингуэй пожал плечами.

– Я и забыл. Ты ведь должен докладывать своим хозяевам.

Так и быть. Отлично. Ну их всех к черту, кем бы они ни были.

Проследив за тем, как „Линкольн“ отъехал от обочины и покатил в сторону площади Кафедрального собора, я кружными путями добрался с улицы Обиспо до Обрапии, прошел два квартала до улицы О'Рили и вновь вернулся на Обиспо.

Я не заметил ни своего связного, ни высокого человека, который, по словам Дельгадо, служил в Кубинской национальной полиции, но на углу Обиспо и Сан-Игнасио ко мне подъехал темный „Бьюик“, и лысый гном, сидевший в заднем кресле, спросил через открытое окно:

– Вас подбросить, господин Лукас?

– Благодарю.

Я сел рядом с ним. Водитель машины, худощавый мужчина примерно моего возраста, был мне незнаком. Он носил дымчатые очки и твидовый костюм, который был бы куда уместнее осенью где-нибудь в Новой Англии, нежели весной в Гаване. Что-то в его облике – вероятно, чересчур напряженная поза и пальцы, судорожно стискивавшие руль, – подсказало мне, что он не профессионал.

– Это господин Коули, – произнес Уоллес Бета Филлипс, кивком указывая на водителя. – Он не имеет никакого отношения к погибшему специальному агенту из Чикаго. Господин Коули, это Джозеф Лукас.

– Рад познакомиться с вами, – сказал водитель.

Я мельком посмотрел на его затылок и перевел взгляд на Филлипса. Слова „лысый горбатый гном“ наводили на мысль о смешном забавном человечке, но во плоти Филлипс не производил такого уж странного впечатления. Да, он был невысок, но вовсе не карлик. Его дорогой костюм был сшит так, чтобы скрадывать изгиб спины. Самыми примечательными в его облике были безволосая голова, умные глаза и то, что он, по-видимому, совершенно не потел. До сих пор мы не встречались, но коротышка держался так, словно мы были давними знакомыми.

– Господин Коули связан с деятельностью Хемингуэя, – сказал Филлипс. И предложил мне американскую сигарету.

Я отрицательно качнул головой. Филлипс затянулся и выдохнул дым в окошко. „Бьюик“ ехал по Сан-Педро-авеню мимо доков. – Мы решили, что будет полезно заручиться мнением еще одного литератора об операциях господина Хемингуэя, – продолжал Филлипс, аккуратным движением маленького пальца смахнув с губы табачную крошку.

– Зачем? – спросил я.

Уоллес Бета Филлипс улыбнулся. У него были безупречные зубы.

– Господин Коули – новичок в нашей организации. Скорее аналитик, чем полевой агент. Но мы подумали, что его первое задание за пределами кабинетов окажется в равной мере познавательным как для него, так и для нас.

– Кто такие „мы“? – осведомился я. – Уж конечно, не BMP.

– ОСС, – ответил бывший руководитель военно-морской разведки в Латинской Америке.

– Никогда о таком не слышал, – сказал я. – Звучит на немецкий манер. А мне казалось, что вы перешли в БКРГ и уехали в Лондон.

– Да, да, – отозвался Филлипс. – Донован переименовал координационную разведслужбу в Офис стратегической разведки. В ближайшее время это название будет принято официально. Полагаю, не позднее июня. Мы подозреваем, что это даст Гуверу повод прозвать нас „осслами“.

– Вполне возможно, – согласился я. – Говорят, Донован кличет Бюро „Иностранцами ирландского происхождения“ .

Филлипс повернул руки ладонями кверху.

– Только когда у него плохое настроение, – сказал он. – Полагаю, этот стереотип возник из расхожего мнения, будто бы Гувер, хотя и убежденный протестант, предпочитает брать на работу католиков.

– Существует и другое расхожее мнение, будто бы Донован предпочитает брать на работу дилетантов и любителей из числа знаменитостей, – заметил я.

Коули пронзительно посмотрел на меня в зеркальце заднего обзора.

– О присутствующих речь не идет, – сказал я. – Но мне показалось, что ФБР скорее расшифрует ваше новое название как „Общество сборной солянки“.

Филлипс усмехнулся.

– Ваша правда. Донован действительно привлекает к работе самых неожиданных людей. Например, графа Олега Кассини и Джулию Чайлд.