Колокол - [21]

— Мы все рабы, но у каждого свое рабство, — ухмыльнулся я, — а что видел, то видел. Хочешь, сам посмотри. Все что я сказал, правда, а вот выводы твои были. Ладно, поехали, время не терпит. Надо нашего друга Рашида контролировать, а то ведь затопит в крови землю, дай ему волю.

Сев в машину, я передал Олегу небольшой кулон, завернутый в расшитую золотом ткань.

— Грань между Грядущим и Несбывшимся тонка, найдешь ее, используй.

В глазах Олега я увидел вопрос, но рукой дал ему понять, что ничего больше объяснять не буду.

Война длилась уже четвертый год. Войска союзников наступали с трех сторон. Под флагом насаждения свободы, мировой центр перерожденцев направлял на нас международные силы.

Никто не мог ясно сказать, почему он пришел на нашу землю убивать наших детей, жен, матерей, отцов. Каждый пленный с честной яростью смотрел на врагов, но не мог выразить причину своей ярости. Он знал одно — он защищает свою семью от нас.

Допросы всегда очень забавляли Рашида. На самых важных он присутствовал, но получить информацию от этих пустоголовых не удавалось, так как они ничего и не знали: ни о цели наступления, ни дальнейших планах, ничего! Они только и твердили: «Мы восстанавливаем справедливость, вы угроза всему миру, я защищаю свою семью!».

— Какая упрямая пустоголовость, — сокрушался Рашид, — Николай, ты понимаешь, что даже беря ценного языка мы наталкиваемся на полный информационный вакуум. Все что знают эти олухи — так это план атаки непосредственно перед боем.

— Да, но эти олухи уже хорошо засели в западной и южной части, что-то пока у тебя не получается выбить их оттуда.

— Твоя правда, часть местных переходит на их сторону. У них там на юге совсем мозги в кашу превратились, как были фашистами, так ими и остались.

— Посмотри иначе, они выбрали свой путь, им нравится то, что привнесут вновь с собой варяги.

— Но они что не понимают, что в той системе им нет места у стола! Или все вдруг подумали, что из колониальных рабов они превратятся в надсмотрщиков и господ?

— Вполне возможно, вполне возможно, — я задумался. А ведь и вправду, кто может за них решать кроме них самих? Если они хотят, чтобы за них решали другие, так тому и быть, не в нашей власти это менять. — Рашид, а ведь затягивается интервенция то, а? Не мы их, не они нас? Что думаешь?

— Так и есть. Ничего я хорошего не думаю. Одно дело честный бой, когда знаешь за что ты борешься, а тут… Даже мне этого не понять. Брат брата режет, а почему, не знает.

— Хм, если тебе этого не понять, то мне тем более. Но ведь это в природе человеческой заложено, вспомни, такое уже бывало и не раз.

— Да, бывало, — Рашид задумался, — по моим данным все может скоро закончится. Западная ставка намерена нанести ядерные удары. Заметил, — он показал на карту, — что основные штабы переместились западнее, как можно ближе к границе.

— Но ведь тут, — я показал на карте несколько городов, — находятся их основные наступательные части.

— Да, но после ударов им они не будут нужны. Подумаешь какая-то сотня другая тысяч рабов? Пара-тройка сотен карательных отрядов из местных для зачистки территории, тут уже не с кем будет воевать. Дальние земли сложат оружие, а там основной интерес.

— Но не забывай про страну Драконов, она пока сохраняет нейтралитет, но я знаю, что Лю знает уже, чью сторону он выберет.

— Этот Лю всегда в стороне стоит, с момента Рождения. Согласен, там нет перерожденцев, а если и есть, то их сразу ра-аз, — Рашид показал рукой затягивающуюся веревку вокруг шеи.

— А что говорит генеральский штаб, что они думают?

— Раньше больше половины не хотели применять заряды, но вот сейчас… Дай только повод, вояки. И ведь все понимают, что после этого никого не будет, ни хороших, ни плохих.

— А сейчас ты можешь сказать кто хороший, а кто плохой?

— Нет. И никогда не мог.

— Когда следующий бой?

— Завтра рано утром, ждем разведданные. А потом ударим.

— Сам поведешь?

— Я же советник. Но лично прослежу, мы не имеем права на проигрыш.

Олег шел с отрядом по лесу в сторону реки. Лес был густой, деревья своими толстыми ветвями застилали небо, отчего в чаще всегда царили сумерки. Олег знал дорогу, он всегда знал дорогу в лесу. Лес подсказывал ее ему, лес знал, куда и зачем он идет, и показывал тропы, скрытые от глаз простых людей. Лес отодвигал лапы деревьев, чтобы воины могли бесшумно пройти в стан врага.

Бойцов всегда поражала способность их командира находить лучшие варианты для засады, он всегда знал пути подхода и кратчайшую дорогу к своим при отходе. Бывало он петлял по лесу так, что бойцы начинали пугаться, а не заблудился ли он, чаща тогда сгущалась, солнце меркло, и вдруг, и они в стане врага, невидимые, затаенные, выжидающие лучшего момента.

Перед каждым боем, перед каждой вылазкой Олег брал в ладони землю и подолгу смотрел на нее. Он с ней разговаривал, даже его подчиненные несколько раз видели, но никто не посмел задавать вопросов, перешептывались на перевалах, что их командир не иначе язычник.

Олег вел отряд к врагу. Через двенадцать часов должно было начаться наступление, а информации было очень мало.

Разделив отряд на три части, он выдал каждому ведущему по заранее подготовленному заданию. Ознакомившись, переговорив, командиры сверили часы — оставалось десять часов до атаки. Воины бесшумно разошлись в свои стороны.