Колокол Джозефа - [59]

— Поверни меня на запад — ведь море там? Литейщик молча кивнул и осторожно повернул друга, куда он просил.

— Спасибо, — проговорил Финбар. — Посиди со мной, пока я не отплыву в свое последнее плавание.

Джозеф крепко держал друга за лапу, пока глаза Финбара Риска не закрылись. Финбар улыбнулся, звуки вокруг него становились все тише и тише… И вот по голубому, как аквамарин, морю капитан отправился к далекому горизонту. Он стоял у руля своей любимой «Жемчужной королевы», а ветерок надувал паруса и уносил его прочь…

ГЛАВА 37

Флаги и цветные вымпелы развевались на башнях замка Флорет. Внизу в долине сидели южноземцы и пировали. Ступени, ведущие к замку, были украшены зелеными ветками и гирляндами цветов. Белки пели, малыши играли и плясали, а старики мирно дремали на солнышке.

И Мута плясала, у нее на плечах сидел маленький беличий принц Трюфэн, он смеялся и хлопал в ладоши. Королева Сирина, сидя на ступеньках с Рабом и Айрис, наблюдала за сыном и барсучихой.

— Мута с самого рассвета таскает Трюфэна на плечах.

Лог-а-Лог и Быстробег привели свои отряды к замку и теперь, сидя с Кротоначальником и Доброделом, попивали ежевичный напиток.

Командир землероек отцепил рапиру от пояса и отложил ее в сторону.

— Ну вот крысы и отправились восвояси — мы посадили их на корабли и отпустили на все четыре стороны. Я сказал, что они не должны возвращаться сюда под страхом смерти.

Эгберт Ученый сидел на несколько ступенек выше, рядом с Кротоначальником, в окружении Ферпа и его рода. Все они внимательно изучали большущую медаль, висевшую на его шее.

— Бур-р, хорошая, это самое… вещь, очень хорошая, — сказал наконец Ферп. — А для чего она?

Эгберт чувствовал свою значимость, объясняя простым кротам:

— Это символ моих обязанностей. Согласно королевскому назначению, я теперь — Библиотекарь и Архивариус замка Флорет, Государственный Летописец Южноземья и Геральдист дома Гаэля.

Ферп потер кончик носа копательным когтем:

— Я бы, это самое… и заснуть не смог с такой тяжелой медалью и с таким длиннющим именем.

Четверо зайчат и Колючка Шари уничтожали огромный пирог со сливами, слушая, как дядюшка Мельдрам и Хон Рози беседуют о родословных и связях их семейств.

Джозеф улегся на траву в тени рябины. Он смотрел, как Дарри и несколько молодых землероек утащили у Мэриел Чайкобой и теперь устроили себе отличные качели, подвесив веревку к веткам платана. Раф Кисточка, с красными от слез глазами, сидел возле Джозефа. Литейщик подтолкнул бельчонка локтем:

— Ну, Раф, улыбнись старику Джозефу!

Раф уставился на маргаритки, тут и там выглядывающие из травы.

— Не могу выкинуть Фетча из головы, я его никогда не забуду!

— Он был храбрецом и отдал за тебя жизнь. И я уверен, где бы он сейчас ни был, ему не очень-то нравится, как ты рыдаешь! Фетч отдал жизнь, чтобы ты жил и радовался.

К концу дня на долину спустился туман. Гаэль Белкинг смотрел, как опускают подъемный мост, который уже починили Глазодика и Добродел. Король сидел с усыновленными Бенджи, Винси и Фиггс, они пускали «блинчики» в ров — кто дальше.

Сумерки укрыли землю бархатным одеялом, долину освещали тысячи фонарей. Мэриел поглядела в низину, где произошло последнее сражение.

— Здесь будет памятник, — объявила она. Джозеф, Годжан и Быстробег стояли перед собравшейся толпой. Годжан показал на холм:

— На вершине холма мы поставим большой валун. Эгберт придумает надпись, и мы выбьем ее в камне.

Джозеф смотрел на валун.

— А я останусь здесь и сделаю колокол. Каждое утро он будет звонить в честь храбрецов, отдавших жизнь за свободу Южноземья. И память об этих героях будет жить вечно в легендах.

ГЛАВА 38

Листья на деревьях зазолотились и, опадая, пышным ковром покрывали тропинку, ведущую в аббатство Рэдволл. Фрукты и виноград собрали, уже пора было варить октябрьский эль. Аббат Сакстус и слепой Симеон стояли у ворот.

Сакстус спрятал лапы в широких рукавах сутаны.

— Да, друг мой, отличная из нас вышла парочка — стоим здесь и ждем погоды. Вообще-то, мы должны быть на кухне, помогать варить варенье, желе и все остальное…

Симеон незрячими глазами смотрел, как ветер играет сухими листьями в Лесу Цветущих Мхов. Сверху послышался щебет и хлопанье крыльев.

— Птицы улетают вслед за солнцем туда, где зреет новый урожай, — промолвил Симеон. — А нам, ходящим по земле, только и остается, что стоять здесь и разговаривать, отец Сакстус. Ты испортишь все удовольствие, если появишься на кухне. В присутствии аббата всем придется быть паиньками. Кстати, когда мы устроим пир в честь матушки Меллус?

Сакстус провел лапой по стене.

— Надеюсь, что скоро!

— Когда из похода вернутся наши друзья?

— Я этого не говорил, Симеон.

— Знаю, что не говорил, зато подумал.

— От тебя ничего не скроешь, дружище!

Усы Симеона дрогнули, он наклонился вперед, прислушиваясь.

— А вон и гонец, если не ошибаюсь… Сакстус вгляделся в осеннюю дымку.

— Ничего не вижу, — сказал он.

Симеон показал лапой туда, где из Леса Цветущих Мхов выныривала тропа:

— Сюда спешит Хвастопуз.

И точно, вскоре уже можно было различить толстяка, переваливающегося с боку на бок. Сакстус с изумлением покачал головой: