Колодец странствий - [57]

* * *

Время шло. Малкольм продолжал учиться. Изредка в столовой он сталкивался с Аэрдолом. Они, как и раньше обменивались приветствиями. Малкольма тяготило такое положение вещей. Он долго набирался смелости, чтобы подойти к Аэрдолу и спросить его, что он надумал. Наконец, одним пасмурным днем мальчик решился на разговор.

Форестианец в одиночестве гремел посудой на кухне, в которую никому не разрешалось заходить кроме помощников Аэрдола.

Малкольм решительно вошел в кухню. Аэрдол стоял к нему спиной.

— Аэрдол, — позвал Малкольм.

— Проходи Стоун, проходи, я думал, когда ты зайдешь.

Аэрдол не поворачивался. Он продолжал орудовать огромным поварским ножом, нарезая грибы. Волшебные ароматы кухни заставили Малкольма забыть, что он хотел сказать. Весь его бойцовский запал растворился в магии запахов.

— А что вы делаете?

— Готовлю себе поесть. Повара тоже едят, — ответил Аэрдол. — Временами они спят, ну и дурачатся под настроение. Но сейчас я готовлю себе обед.

Малкольм молча наблюдал, как ловко летает остро отточенный нож.

— У меня есть такая привилегия. Могу себя побаловать и кушать то, что хочется, а не то, что повар приготовил, — засмеялся Аэрдол.

Он закончил нарезать грибы, упаковал их в целлофановый пакет и убрал в морозильник.

— Говори, чего хотел, — сказал он, поворачиваясь к Малкольму.

— Я, — Малкольм замялся. — Можно я посмотрю, как вы готовите.

— Ну, я еще не готовлю, а только подготавливаю все к вечерней трапезе. Но, ты садись, не стесняйся.

Малкольм сел на высокий табурет у края стола и стал смотреть. Когда-то вместе с семьей, он любил смотреть кулинарные шоу по телевизору. В них маститые повара творили чудеса с обычными продуктами. Они ловко орудовали кухонными ножами и прочими хитрыми приспособлениями. Создавали шедевры, от одного вида которых текли слюнки.

Впервые в жизни Малкольм наблюдал за работой мастера вживую. Он ловил тончайшие оттенки ароматов. Он видел, как мелькает нож, и видел руки мастера. Руки способные отнимать, способные убивать, они давали, они творили, они кормили. Малкольм смотрел, как Аэрдол нарезает репчатый лук, и вот он уже упаковывает его в целлофан и отправляет в морозильник.

Так прошло минут десять. Аэрдол закончил приготовления.

— Ты голоден?

— Нет, — ответил Малкольм.

Он не сводил глаз с ножа, что держал в руках повар.

— Ну, а я голоден. Яичницу любишь? — Форестианец воткнул нож в доску. — С золотистым, поджаренным луком?

— Наверно.

— Странный ты, Стоун. Как можно не знать того, что любишь. И как можно бояться просить того, чего хочешь.

Малкольм молчал.

— Ну, ладно. Надумаешь, скажешь веское слово. А я есть хочу.

Малкольм наблюдал, как Аэрдол готовит для себя, и думал над его словами. Форестианец делал яичницу.

Аэрдол взял две средних луковицы. Одним движением он снял с них кожуру. Острым, как бритва малым ножом, стал нарезать лук кружочками. Он поднял глаза на мальчика, продолжая нарезать лук.

— Почему кружочками? — спросил Малкольм.

— Так ароматнее, — ответил Аэрдол. — Вкус нежнее получается.

Сковородка стояла на огне. Одной рукой форестианец полил ее фуандовым маслом.

— От местного масла у меня изжога, — улыбнулся он.

Мальчик не раз видел, как улыбается Аэрдол, и его каждый раз передергивало. Два ряда мелких, плотно сомкнутых, как частокол, ровных и острых зубов, наводили ужас на младших подмастерьев.

Малкольм икнул.

Аэрдол высыпал порезанный лук на сковородку. Масло весело зашипело. Деревянной лопаточкой он стал помешивать лук. Малкольм следил за действиями повара и слушал, как шкварчит лук на сковородке.

— Как долго? — спросил мальчик.

— По вкусу, — ответил Аэрдол. — Принеси яйца.

Мальчик спрыгнул со стула и пошел к огромному холодильнику.

— Какие? — спросил он.

— Куриные, белого цвета, четыре штуки, — ответил Аэрдол.

Он помешивал лук на сковородке, которую уже снял с огня.

— И соус, зеленый такой… — добавил он.

Малкольм принес все, что просил повар. Аэрдол аккуратно разбил яйца в сковороду, шипение и луковый аромат усилились. Соус темными каплями, словно веснушками, покрыл еще не готовую, и пышущую жаром глазунью. Крышка звоном последнего аккорда, в кулинарном концерте, скрыла манящий шедевр от глаз, но пар стал валить из-под нее во все стороны, наполняя волшебным духом кухню.

Малкольм сглотнул слюну.

«Господи, что за искушение!» — думал он.

Аэрдол пошел в сторону ящика со столовыми приборами и вернулся, неся две вилки. Он посмотрел на мальчика и кивком указал на небольшой стол в конце кухни. Сняв со сковороды крышку, он деревянной лопаточкой ловко разделил нежную, пышущую соблазном яичницу на шесть частей. После Аэрдол взял сковороду и пошел вслед за Малкольмом.

Они сели друг напротив друга. Сковорода стояла между ними. Форестианец жестом пригласил попробовать.

— А тарелки? — спросил Малкольм.

— Так вкуснее, — ответил Аэрдол.

Мальчик вилкой разделил одну из долек яичницы пополам и отправил в рот. Нежные яйца с луком таяли, и язык отказывался глотать, хотелось задержать это головокружительное мгновение навечно.

— Потрясающе, — прошептал Малкольм.

Они поделили яичницу поровну. Ели молча, наслаждаясь каждым кусочком чудесного блюда. Они не спешили, пытаясь продлить волшебство. Малкольм хотел запечатлеть этот момент в памяти. Вкус, запах, настроение. Он смотрел на Аэрдола, поднимал голову и смотрел на огромный двуручный меч, что висел над столом, а потом снова смотрел на хозяина этого мира, под названием кухня. Малкольм отправлял в рот очередной кусочек кулинарного безумия, вдыхал аромат, что витал над сковородой и закрывал глаза и наслаждался, наслаждался, наслаждался.