Колодец с живой водой - [145]

Опустившись на колени, я стал водить рукой над дном колодца, надеясь на ощупь определить место, где выбивается из камней тонкая струйка. Увы, мне не удалось отыскать ключ, зато я определил, что там, где я стоял, вода была заметно холоднее, чем в других частях колодца.

Прежде чем продолжать работу, я задумался, как мне поступить с ломом и кувалдой. Я не исключал, что меня может отделять от водоносной жилы всего один вывороченный камень. В этом случае мне пришлось бы достаточно поспешно эвакуироваться, бросив инструмент, а я этого делать не хотел. Лом и кувалда могли годами ржаветь на дне колодца, отравляя воду и людей, которые будут ею пользоваться, поэтому я решил, что не стану их отвязывать, хотя это и было не совсем удобно. Покрепче затянув узлы на ремнях, удерживавших инструменты, я снова задумался о том, что произойдет, когда я пробьюсь сквозь глину и камень. Знать что-либо наверняка я, конечно, не мог, и все-таки меня не покидало ощущение, что вода ударит из-под моего лома таким мощным фонтаном, что на бегство мне останется всего несколько секунд. Но делать было нечего, оставалось только положиться на крепкие руки Пауло и помощь Сэла, которую тот сможет ему оказать.

Расставив пошире ноги, я точно посередине нащупал острием лома какую-то щель и, крепко ухватив кувалду за огрызок рукоятки, несколько раз примерился, желая точно знать, насколько широко я могу размахнуться и не попаду ли себе по рукам в случае промаха, что было более чем вероятно.

Но я слишком долго мешкал. Вспомнив, что люди наверху хотят пить, я в последний раз поправил лом, устанавливая его как можно вертикальнее, и с силой размахнулся. Должно быть, мое положение все же было недостаточно устойчивым, поскольку в последний момент я покачнулся и вынужден был опустить руку с занесенной кувалдой мимо расплющенного навершия лома. Инерция тяжелой головки оказалась такой сильной, что я не устоял на ногах и упал на одно колено. Кувалда опустилась в воду, обдав меня брызгами, но я не обратил на это внимания. Мой взгляд непроизвольно упал на противоположную стенку, точнее, на гладкий, словно обтесанный камень, на котором были вырезаны какие-то слова. Я не смог сразу разобрать надпись, поскольку бороздки в камне частично забились глиной. Мне понадобилось несколько минут, чтобы с помощью завалявшегося в кармане гвоздя расчистить буквы и прочитать надпись.

Высеченные на камне слова заставили меня улыбнуться. Подписи внизу, естественно, не было, но я знал, кто мог выбить здесь эти буквы. Промыв камень водой, я еще раз прочел слова, которые могли бы стать девизом, выгравированным на гербе Алехандро Сантьяго Мартинеса: «Agua de mi corazоn». «Вода моего сердца».

Поначалу я хотел извлечь камень из стены, чтобы отдать Лине, но он оказался частью гранитного монолита. Такая работа была не под силу и самому Микеланджело. Надписи было суждено навсегда остаться на дне колодца, и, поразмыслив, я решил, что так будет правильнее. Жалел я лишь о том, что не могу ее сфотографировать, обычно я не расставался с мобильным телефоном, но в колодце было так сыро и холодно, что я решил поберечь электронную игрушку и оставил ее в машине.

Что ж, подумал я, пусть это будет наш с Алехандро секрет.

Потом я снова вспомнил о том, что, пока я тут предаюсь сентиментальным размышлениям, кто-то из друзей Лины – и Алехандро Мартинеса, если на то пошло, – может не выдержать и начать пить грязную воду из ручья. Мне следовало поторопиться, и я снова установил лом, размахнулся кувалдой и ударил изо всех сил, вгоняя его в щель между камнями.

Ничего.

Я немного подождал, подумав о том, что воде, возможно, нужно время, чтобы подняться наверх.

По-прежнему ничего.

Я взял левее и ударил снова. Безрезультатно. Еще два удара также не дали результатов. На дне колодца царила мертвая тишина – ничто не журчало, не булькало и не капало. Я нанес пять или шесть ударов подряд. Потом еще двадцать, но камень поддавался неохотно, и я попробовал отыскать место получше. На протяжении следующих полутора часов я перепробовал несколько мест, которые казались мне наиболее перспективными, но добился только того, что моя левая рука покрылась синяками и ссадинами, когда молоток соскальзывал (хорошо, обошлось без перелома), а правая заныла от усилий. Но сильнее боли было разочарование. Я был уверен, что вода где-то рядом; больше того, за прошедший час ее уровень заметно поднялся, так что от холода у меня ломило уже не ступни, а ноги до колен, но найти место, откуда она поступала, мне никак не удавалось, хотя я опустился на четвереньки и заново обшарил все дно. Похоже, я ошибся, когда решил, что вода поднимается снизу: повсюду подо мной была лишь кое-где прикрытая глиной твердая скальная порода, справиться с которой мог разве что отбойный молоток или хороший заряд взрывчатки.

Выпрямившись во весь рост, я прислонился спиной к стене и, запрокинув голову, стал смотреть вверх. Устье колодца казалось отсюда просто световой точкой размером с булавочную головку. На дне было очень холодно, и я не сразу почувствовал, что мне за шиворот что-то течет.