Колодец Ангелов - [53]

— Да, кошмарная особа, — оказался солидарен с инквизитором Валерьянович. — Это она Кристиана Грэя помидором одарила.

— Ну, — был честен Марцелев, — там было за что. Торговля… сувенирами с тела, нелицензионная… Мог бы лучше за своей подтанцовкой приглядывать, а-артист!

Рита тонкими пальцами взялась за виски:

— Какие ужасы вы говорите! На концертах Рахманинова или Чайковского их… — она внимательно оглядела мужчин, — вещичками гениев не торгуют!

Она размашисто перекрестилась:

— Так! Я пошла!

— Вы кричите… если что, — заметил Кирилл, решив самолично покараулить за дверью палаты. На всякий случай.

— Да я не туда. Арсена будет до ужина спать. Крепкий здоровый сон — лучшее лекарство. Извините.

Она стремительно вышла в коридор, заставив разлететься стаю пестрых попугайчиков, прикорнувших в китайской розе.

Кир же занялся усилением и вдохновлением охраны и покончив с этим, понял, что у него наметилось свободное время. И тут же вспомнил о письме. Аккуратно вскрыл конверт и увидел листок из блокнота с крупными, жесткими буквами: «Спросите у Котова о Каральене». Автор не подписался. Бумага была стандартная, чернила обыкновенные, запах… То ли духами записку не обрызгали, то ли «Ночи Мадрида» временно отбили инквизитору обоняние.

Решив, что отдать письмо на анализ можно и потом, Кир набрал номер админа Территорий и, услыхав вальяжное Котовское «Альё», без предисловий поинтересовался:

— А что ты знаешь о Каральене?

В трубке молчали, молчали долго. Потом Котов сухо буркнул:

— Приезжай.

— Калистратов настучал, — бурчал админ, пропуская Кирилла в переднюю, вручая ему тапки и провожая дальше в недра квартиры, которая оказалась намного больше, чем Марцелев думал. Здесь причудливым образом сочетались старинная мебель и самая современная техника и было по-старомодному уютно, без этих современных дизайнерских наворотов.

— Записка пришла, от неизвестного лица.

— Гм, ладно. Это он просил показать в «Территориях» локацию «Каральена». И откуда только ее вытянул, зараза?

— От Арсены?

— Да. Чтобы не ходить вокруг да около, — Тарас выдвинул ящик пузатого, тигровой раскраски комода, вытянул фолиант в бархатной синей обложке и разложил на журнальном столике перед диваном. Но оказался фолиант не книгой и не альбомом, а футляром для хранения миниатюр. Были они выполнены в различной технике, но все куда более старинные, чем комод, в котором хранились.

— Вот, — Тарас Андреевич извлек овальный лаковый портрет из гнезда и поднес Киру на раскрытой ладони. — На нижней полке лупу возьми.

Марцелев резко выдохнул, заглянув в карие глаза глядящей с миниатюры женщины. Казалась она своевольной и упрямой, пялилась из-под рыжих коротких волос, сердито сжимая губы. И только через секунду-другую до Кирилла дошло, что смотрит он не на Арсену, а на очень похожую на нее незнакомку.

— Моя мачеха, — рекомендовал Тарас флегматично. — Вот она тебе могла бы о Каральене рассказать. А я что, я лишь семейные легенды слышал. В общем, я сейчас колоться буду, ты на меня сильно не наезжай, это всё не нарочно и было обговорено там, — он ткнул пальцем свободной руки в потолок.

— Ничего не понял, — сознался Кирилл. — Но ты давай, колись. Пара часов есть у меня.

— Тогда компотик? Или кофе?

— Нет уж, — Марцелев подался вперед, обхватив ладонями колено. — Сперва я должен узнать, в чем тебя обвиняю.

— Да ты ни в чем, — Тарас вернул миниатюру в гнездо. — Просто зовут… звали меня иначе. Врата пересекал не Котов Тарас Андреевич, а Торус Фенхель эйп Леденваль, ненаследный княжич Дальнолесья и официальный посол планеты Даринга на Земле, тьфу. Язык сломаешь.

— Ты серьезно?

— Можешь сделать запрос ДНК.

— И как ты дошел до жизни такой? А впрочем, нет! — пригладил растрепавшиеся волосы Кирилл. — О себе расскажешь потом. Давай сперва о Каральене. Могу я навестить эту твою мачеху? Она жива еще? — подозревая Тараса в розыгрыше, осторожно поинтересовался он.

— Да жива, жива, что ей сделается. Отец пылинки сдувает с нее… Ах да!

Тут моложавое, но всё же близкое к среднему возрасту лицо админа потекло, мгновенно изменяясь, приобретая те же, но чуть другие черты, и вот уже сидел рядом с инквизитором на диване представитель искусственной космической расы элвилин — вечно юный, с раскосыми звериными глазами и заостренностью ушей, проглядывающей через текучие, вьющиеся, блестящие, совсем не седые волосы.

— Ну ты даешь! — произнес Кирилл совершенно искренне. — Надеюсь, это не галлюцинации и не от Харитиного медицинского спирта мне поплохело.

Тарас смахнул с рубахи невидимую пылинку.

— Знаешь, я бы тоже сейчас охотно выпил. Такое быстрое превращение отнимает силы. Хочешь «мерло» урожая 3816 года?

— Хочу, — кивнул Марцелев и задумчиво потянул к себе футляр с миниатюрами.

— И закуска, — Тарас поставил на салфетку блюдце с тонко нарезанным плавленым сырком. — К красному вину сыр — это аристократично. Итак, выпьем за инквизитора, узревшего мое истинное лицо!

— Вот же зараза! — с этим восклицанием Кир опрокинул в себя бокал. Картина мира рушилась. Друг прятал от него в шкафу такого крупного скелета и ничего не сказал. Впору было возрыдать или набить Тарасу морду. А с другой стороны, ведь каждый имеет право на личную жизнь. Вот, например, Бьянка. Марцелев никогда и никому — он даже поводил перед лицом указательным пальцем — не говорил, что в него влюблен искусственный интеллект.