Коллоидный Мир - [6]

Отослав мыслеэмоцию спокойствия зверю, я принялся разглядывать поляну перед водопоем. Раздутой туши уже не было, трясинник пожрал и “прибрал за собой”, дабы не отпугивать будущих жертв.

А я вглядывался в деревья — глаз должен был быть заметен, раз уж трясинник видит жертв. Но пока не замечал: деревья с длинными, вытянутыми “пальмовыми” листами повально были корявыми и разлапистыми, вдобавок, скрытыми хвощеподобным кустарником. Но понимание, что зверюга тут быть должна, ну и её нужность, особенно в моём состоянии, меня удерживала. заставляя снова и снова прочёсывать взглядом округу.

И раз, наверное, на десятый оглядывания, вращаясь на Индрике, как уж на сковородке, я обнаружил желтый проблеск в зелени листвы. Замаскировался, паразит, но попался, мысленно отметил я, решив со скакуна не слезать. Мало ли кого вынесет к водопою, а выстрелить я могу и не успеть.

Погоняв животину взад-вперёд, я определил местонахождения тела трясинника. Реально замаскировался, трудно различим, но зная где — обнаружить можно.

В процессе поиска отметил очередную “биоплюшку” — при пристальном разглядывании глаза “перефокусировались”, подозреваю, даже внешне заметно меняли форму, не “приближая”, но увеличивая чёткость отдалённых предметов до, кхм, невиданного мной ранее уровня.

Посмотрел я на всё так же несомый в руках в кобуре Росси, на аксессуары и боезапас, на сумку “из плоти” на Индрике и решил по лбу себя не бить. Глупо и больно будет, особенно карабином. Но начал “в седле” разбираться, убрав боеприпас и собирая карабин. И столкнулся с проблемой: длинная шея, длинные руки… В общем, выходило, что упирать приклад в плечо и целиться банально неудобно.

Ну, навскидку точно не стоит, попробуем на вытянутых руках, удержу, думаю.

И удержать-то удержал, более того, “подстроившиеся” глаза позволили использовать оптику в тридцати-сорока сантиметрах от них. И даже Индрик стоял, как влитой, лишь недовольно прикрыв слуховые впадины ушными перепонками.

А вот мне было реально хреново — уши получили весомый удар, от которого звенело, казалось, во всей голове. А мне ведь стрелять ещё не раз, пригорюнился было я, но вдруг почувствовал, как звуки леса глохнут. Проверив рукой, обнаружил, что листовидные уши не просто “поворотные”, но и складывающиеся: ушной канал был прикрыт плотно сложенными мышечно-хрящевыми пластинами. Причём на рефлексе, после мысли “щаз будет так же”. Ну и славно, заключил я, выпустив остаток обоймы в трясинника.

Подождал, посмотрел, перезарядил Росси, ну и дал команду Индрику медленно двигаться. И чуть не завизжал, как гимназистка, а Индрик, отскакивая, завизжал именно так: из травы высунулось на полметра щупальце, украшенное по рёбрам крючками-шприцами. И бессильно опало, шмякнувшись на траву. Вот, блин, зараза живучая, искренне возмутился я. И сейчас-то издох? Ну вроде бы издох, стал я пристально вглядываться в щупальце. Через пару минут трава под ним начала отчётливо жухнуть, ну и запах говорил, что сочится желудочный сок трясинника. Ну, значит помер, уверился я, слез с Индрика и, придерживая за его спину, потопал к глазу.

Кстати, выучка “боевой скотины” скакуна-симбионта выгодно отличала. На дохлых вражин, сколь бы они не были страшны, Индрик реагировал индиффирентно, разве что в плане: съедобно или нет. Так что, дойдя до трясинника, я поковылял к нему, а скакун, с тяжким вздохом “опять хозяину неймётся”, бухнулся на пузо в траву.

А я доковылял до трясинника, встав перед реальной дилеммой: мне нечем было резать труп. Вот вообще нечем, в качестве “режущего инструмента” использовался меч-хлыст кладенец. Вообще, неприятие местными “простых механических решений” выглядит несколько искусственным, задумался я.

Как бы не “родовое лобби”, привязывающее всех людей к своим биоартефактам. Впрочем, данных у меня толком нет: может так, может и нет. Часть решений из мне известного выглядят дурацки, но, учитывая “трахать-трахать” (тварей по голове, женщин в соответствующие отверстия) стиля жизни и знаний Стригора — совершенно не факт, что нет объективной, не “мирозаговорной” причины.

Так, а делать-то мне что, уже серьёзно призадумался я. Плоть “тела” трясинника не столь прочна и вязка, как у кучи тварей, но от дерева, с которым он почти сросся отличается не сказать что намного. Уж для голых рук — разницы вообще никакой. А нож я оставил на теле Гемина, вернуться что ли?

И, пока я размышлял, представляя клинок, “рукав” биодоспеха взбугрился, выпустив то ли костяное, то ли роговое лезвие. Хм, здорово, оценил я “сервис”. А Стригор и не знал, впрочем, доспех отца для него больше “статусная вещь” была.

И начал я “пилить трясинника”. Плоть и вправду была “деревянной”, но, скорее пробковой, нежели каким-то более суровым деревом. Так что четверть часа спустя я выковырял глаз, с полусферой “щитка” и мышечной подушкой. Немного подумал, да и решил потратить немного времени, для удовлетворения научно-исследовательского интереса.

Так что расширил дыру и обнажил мозг твари, точнее, его остатки — обойма из Росси его натурально расплескала. А щупальце дёргалось, аж передёрнулся я. Жуть, даже если был просто рефлекс.