Коллекционеры - [82]

Остаток дня он работал над несколькими научными запросами и справкой для крупного коллекционера, отвечал на международные звонки из университетов Англии и Швейцарии и помогал посетителям в читальном зале.

Джуэлл Инглиш и Норман Дженклоу сидели в зале. Хотя они и были одного возраста и считались активными коллекционерами, но никогда не разговаривали, избегая общества друг друга. Калеб знал, как началась их вражда; это был один из самых болезненных моментов за всю его службу здесь. Инглиш однажды высказала Дженклоу свой энтузиазм по поводу «десятицентовых романов» Бидла. Ответ старика стал для нее некоторой неожиданностью, мягко говоря. Калеб хорошо помнил реакцию Дженклоу: «Книги Бидла – чушь, и годятся они только на фантики для дешевых конфет, которые потребляют безмозглые идиоты, питающиеся одними отбросами. Да и фантики-то паршивые!»

Вполне понятно, что Джуэлл Инглиш не слишком хорошо отнеслась к столь сокрушительному определению в адрес страсти всей ее жизни. И отнюдь не собиралась оставлять сей выпад без ответа. Прекрасно зная любимого автора Дженклоу, она сообщила старичку, что Хемингуэй просто второсортная пьянь, а не писатель, и его язык прост потому, что Хемингуэй не был способен набольшее. А тот факт, что он получил Нобелевскую премию за все это дерьмо, лишь навеки уронил в ее глазах значимость самой премии. И, добавляя к этому оскорблению еще одно, также заявила, что Хемингуэй недостоин даже лизать подметки фирменных ботинок Ф. Скотта Фицджеральда и – Калеб всегда болезненно морщился, когда вспоминал об этом, – намекнула, что Эрнест Хемингуэй, этот мужественный охотник и рыбак, предпочитал женщинам мужчин, причем чем моложе, тем лучше.

Лицо Дженклоу при этом сделалось багрового цвета, и Калеб был почти уверен, что старичок вот-вот свалится от сердечного приступа. Это был первый и единственный раз, насколько Калеб мог припомнить, когда ему пришлось разнимать посетителей читального зала отдела редких книг, причем обоим было далеко за семьдесят. Дело почти дошло до драки, и Калебу пришлось схватить редкие книги, лежавшие у них на столах, чтобы предотвратить попытку использовать их в качестве оружия. Он долго потом наставлял их обоих на предмет соблюдения правил поведения в библиотеке, своего рода этикета, и даже угрожал лишить их доступа в зал, если они не прекратят. У Дженклоу был такой вид, словно он вот-вот ударит Калеба, но он все же сдержался. Калебу не составило бы труда одолеть этого усохшего старичка.

Калеб то и дело поднимал глаза от своей работы, чтобы убедиться, что все спокойно. Но Дженклоу был вполне доволен, перечитывая свою книгу и лениво водя огромным карандашом по листу линованной бумаги, останавливаясь лишь иногда, чтобы протереть толстые линзы очков. Джуэлл Инглиш тоже погрузилась в свою книгу, но, подняв взгляд, заметила, что он смотрит на нее, закрыла книгу и поманила его к себе.

Когда он сел рядом, она прошептала:

– Помните, я говорила вам о том издании Билла?

– Да-да, которое в отличном состоянии.

– Я заполучила его! Заполучила! – И она тихонько захлопала в ладоши.

– Поздравляю, это просто здорово. Оно действительно в хорошем состоянии?

– О да, иначе я бы не стала вас звать. Я хочу сказать, вы же эксперт.

– Ну вы скажете, – скромно потупился Калеб.

Она ухватила его за руку своими скрюченными шишковатыми пальцами, которые оказались на удивление сильными.

– Вы не хотите как-нибудь ко мне заехать посмотреть?

Он попытался деликатно высвободиться из ее захвата, но Джуэлл держала его довольно крепко.

– Ну, понимаете, надо проверить, там у меня намечено… Вот что: в следующий раз, когда вы сюда придете, назовите конкретные дни, когда вы свободны, и я посмотрю, свободен ли я.

– Ох, Калеб, – кокетливо произнесла Джуэлл, – я всегда свободна! – Она состроила ему глазки, хлопая накладными ресницами.

– Ну что ж, отлично. – Калеб в ужасе попытался вырваться, но не тут-то было.

– Давайте назначим день прямо сейчас, – проворковала она.

Калеб в отчаянии обернулся в сторону Дженклоу, который уже подозрительно на них посматривал. Они с Джуэлл вечно конкурировали, кто завладеет вниманием Калеба – прямо как волки, сцепившиеся над тушей бычка. Ему придется провести несколько минут с Дженклоу, прежде чем тот уйдет, чтобы сохранить равновесие, иначе старикашка неделями потом будет жаловаться на несправедливость. И тут при взгляде на старого джентльмена Калеба осенило.

– Джуэлл, готов спорить, что, если вы попросите Нормана, он будет просто счастлив взглянуть на вашего нового Бидла. Уверен, он ужасно сожалеет о своей несдержанности.

Она немедленно выпустила его руку.

– Я не разговариваю с неандертальцами! – ядовито сказала она, открыла свою сумку для проверки и вышла из зала.

Калеб, улыбаясь, потер руки, а затем провел некоторое время с Дженклоу, словно вознося ему благодарности за идею, как отделаться от Джуэлл. Потом он вернулся к своей работе.

И все же его мысли продолжали перескакивать с «Книги псалмов» на смерть Джонатана, потом на так же внезапно погибшего спикера палаты Боба Брэдли и, наконец, на Корнелиуса Бина, богатого, склонного к адюльтеру подрядчика, который, судя по всему, убил своего соседа.