Коллекционер жизней. Джорджо Вазари и изобретение искусства - [32]

При всей экстравагантности собственного стиля Россо был приверженцем флорентийской методики художественного образования. Художники XVI века полагали, что цель искусства — в имитации природы. Ведь так сказал Аристотель, а его нельзя было сбрасывать со счетов, особенно в эпоху, которая горделиво утверждала, что возрождает Античность. Лучшим способом понять природу для художника было, разумеется, рисование: ведь сама Природа воплотилась в мире по наилучшему disegno Бога. (Один из древних авторов, веривший в доктрину Аристотеля, римский архитектор Витрувий, действительно убеждал своих читателей, что Природа рисовала эскизы созвездий с натуры!) Россо мог как угодно растягивать свои угловатые фигуры, но он делал это, имея твердые представления о реальных пропорциях человеческого тела. В работах Вазари он, вероятно, увидел мастерство рисовальщика, чувство пропорций и понимание того, как ведут себя цвета в изображенных фигурах, в пространстве и как взаимодействуют друг с другом.

Кроме того, Россо был человеком широкой души, что Джорджо обнаружил вскоре после их встречи в Ареццо:

«И вскоре благодаря ему мессер Лоренцо Гамуррини заказал мне алтарную картину, рисунок к которой сделал для меня тот же Россо и которую я и закончил так старательно, прилежно и тщательно, как только мог, стремясь расширить свои познания и приобрести некоторую известность. И если бы мои возможности не отставали от моего желания, из меня скоро вышел бы толковый живописец, настолько ревностно я трудился и изучал всё, что касалось моего искусства. Однако трудности, на которые я наталкивался, значительно превышали то, на что я поначалу рассчитывал. Всё же я не падал духом и вернулся во Флоренцию, где я убедился, что не в моих силах сделаться в короткое время таким, чтобы иметь возможность помогать трем сестрам и двум младшим братьям, оставленным мне на попечение моим отцом, и потому занялся ювелирным делом»[111].

В «Жизнеописании» Франческо Сальвиати Вазари говорит, что это отрезвляющее понимание своих возможностей снизошло на него в мастерской художника Рафаэлло да Брешиа, в которой Вазари, Сальвиати и их друг Нанноччо да Сан Джорджо решили вместе быть подмастерьями. «…И сам он (Джорджо), побуждаемый письмами Франческо, который тоже чуть не умер от чумы, вернулся во Флоренцию, где оба они, гонимые нуждой и жаждой познания, за два года с невероятным упорством добились поразительных успехов»[112].

Письма в то время служили главным средством коммуникации. И, как ни удивительно, можно было положиться на то, что письмо достигнет адресата. Сеть почтовых лошадей и курьеров охватывала весь полуостров и связывала итальянских купцов с Северной Европой. С 1251 года специалистами в этой области были члены семьи Тассо из Бергамо в Ломбардии. Омодео, основатель дела, создал курьерскую службу для Венецианской республики. Он организовал цепочки почтовых станций от Венеции до Милана и от Венеции до Рима. В 1460 году семья Тассо безраздельно управляла почтовой службой Папского государства. Она сохраняла за собой эту монополию до 1539 года. К тому времени у почтовой службы уже были ответвления, которые обслуживали императора Священной Римской империи в Испании, Нидерландах, Германии и Австрии и Миланское герцогство. Немецкая ветвь семьи стала называться Таксис (отсюда и произошло современное название «такси»), она владела не только почтовыми лошадьми, но и парком наемных экипажей[113]. Все шестнадцатое столетие модернизированное Тосканское государство стремилось к созданию эффективной почтовой службы[114]. Иногда люди передавали письма с путешествующими купцами. Это выходило дешевле, чем почта, но не так надежно. Для быстрых сообщений за большие деньги можно было нанять специального курьера staffetta (четыре дуката, чтобы послать письмо из Сиены в Рим). Staffetta мог за полтора дня передать новости из Рима в Венецию. Если речь шла о результатах конклава, оно того стоило.

О Рафаэлло да Брешиа мы почти ничего не знаем. Немного больше известно о его брате Андреа[115]. Оба они изначально должны были стать учителями танцев, но переключились на живопись[116]. Никому из братьев Вазари не посвящает жизнеописания, а Андреа и вовсе не упоминает. Вазари провел в мастерской Рафаэлло да Брешиа немного времени, так как в 1529 году жизнь во Флоренции снова стала сложной и опасной.

Когда в 1528 году Рим поразила чума, отряды имперских изменников, которые взяли город в 1527-м, стали уходить на север. И хотя униженный и потрясенный Климент VII заплатил им в июне 1527 года за прекращение огня (и за свою жизнь), еще шесть месяцев он оставался пленником в замке Святого Ангела, где сам же и укрылся. Когда же он наконец сбежал под видом бродячего торговца (на сей раз предусмотрительно спрятав ухоженные руки), то скрывался в Орвието и Витербо. В октябре 1528 года он всё же вернулся в Рим и начал переговоры со своим бывшим противником, императором Карлом V. Карл, который был ярым католиком, оказался потрясен взятием Рима и очень хотел мира. Так что Климент смог попросить у Карла об одолжении, а именно о возвращении Медичи во Флоренцию. Папа решил сделать неожиданное предложение. Когда-то на рождество 800 года папа Лев III возложил имперскую корону на голову Карла Великого, франкского короля, превратив тем самым его армию в инструмент усиления папского влияния на светские и религиозные дела. Теперь же, летом 1529 года, Климент предложил провести тот же самый обряд с королем Карлом V, но в Болонье, что избавило бы короля от долгого путешествия в Рим.