Коллайдер - [58]

Едва Конгресс дал едва заметную отмашку потихоньку начинать воплощать проект в жизнь, политические страсти вокруг ССК разгорелись еще сильнее. У многих экономически неблагополучных регионов потекли слюнки на новые рабочие места. Какой штат подберет эти 6 млрд долларов, которые, как отмечала «Таймс»⁷⁰, «на дороге не валяются»?

Следует отдать должное, конкурс на площадку, где предстояло разместиться ССК, судила комиссия, в которую вошли члены всеми уважаемых и политически беспристрастных Национальной академии наук и Национальной академии инженерных наук. Из 43 предложений, поступивших из 25 штатов (из одного Техаса пришло 7 заявок), комиссия отобрала семь. «Штат одинокой звезды» был настроен серьезней, чем кто бы то ни было. Его правительство загодя организовало Комитет Техасской национальной исследовательской лаборатории (КТНИЛ) и, подготавливая почву, выделило на проект один миллиард из собственного бюджета. Техас прямо-таки располагал мыслить масштабно! Его увесистая заявка - говорят, в ней было несколько тонн - приехала в Министерство энергетики на грузовике⁷¹. В ноябре 1988 г., сравнив достоинства финалистов, Министерство объявило лучшее место для строительства ССК - прерии округа Эллис, Техас, с известняковыми отложениями, бедной флорой и идеально гладкие, если не считать травы, кустарников, мескитовых деревьев и кактусов.

По странному совпадению объявление победителя произошло ровно через два дня после перехода вице-президента Джорджа Герберта Уокера Буша, уроженца Техаса, в новое качество. Ответственный комитет Министерства энергетики публично заявил, что выбор площадки был сделан независимо от политических игр. Буш через своего представителя также уверил, что он не имел отношения к процессу рассмотрения заявок и что узнал о его результатах вместе со всеми⁷².

Многие сторонники «Фермилаба», который, кстати, тоже участвовал в конкурсе, подвергли выбор совершенно чистой площадки в Техасе жесткой критике. «Фермилаб» уже обладал необходимой инфраструктурой, на основе которой можно было развивать проект. На новом месте все приходилось начинать с нуля: набирать штат, строить здания, завозить оборудование. А на «Теватроне», например, можно было бы, как и на ПСС в ЦЕРНе, ускорять протоны, прежде чем пустить их в основную часть коллайдера. «Если бы выбрали “Фермилаб”, сейчас бы уже имели ССК»⁷³, - говорит физик из Брукхейвена Венетиос Полихронакос, принимавший участие в разработке ССК.

Были и те, кто боялись, что «Фермилаб» настигнет «утечка мозгов», талантливейшие исследователи уйдут на работу в Техас. Ледерман испытывал по этому поводу смешанные чувства. Будучи не последним человеком как в «Фермилабе» (на посту директора), так и в проекте ССК (один из инициаторов), он готовился к тому, что его собственная лаборатория вскоре «несколько потеряет авторитет»⁷⁴. Однако Ледерман по-прежнему отводил ей роль одного из ведущих исследовательских комплексов, по крайней мере пока будет строиться ССК.

Вскоре после победы в конкурсе правительство штага Техас через КТНИЛ выделило почти 7000 га земли недалеко от Ваксахачи. В масштабах края Пекоса Билла эти гектары могли сойти за скромное пастбище. КТНИЛ также дала ход оценке экологической ситуации и запустила научно-исследовательскую программу с целью поддержки лаборатории. Ответственный комитет штата не отказывался от своей затеи до самого конца и неуклонно продолжал вести проект.

Вклад федерального правительства не поддается однозначной оценке, поскольку имел место очевидный конфликт интересов. Желания Конгресса, Министерства энергетики и самих экспериментаторов не совпадали, а подчас оказывались даже несовместимыми. Взять хотя бы группу Тайнера (CDG), на которую почти целиком легло первичное планирование проекта. Когда настало время переходить к сооружению коллайдера и организовывать лабораторию, неожиданно бразды правления захватила Ассоциация исследовательских университетов (URA) - структура, в ведении которой находился «Фермилаб» и с которой Министерству энергетики нравилось иметь дело. Тайнер в глазах вышестоящих выглядел этаким «ковбоем в духе Вильсона»⁷⁵, и они опасались, что он откажется слепо выполнять требования Конгресса и министерства. Поэтому URA остановила свой выбор на сравнительно новом человеке и назначила на пост директора лаборатории гарвардского физика Роя Швиттерса. Тайнер, немного побыв его заместителем, в феврале 1989 г. написал заявление об увольнении и вернулся в Корнелльский университет. Уходя, он также унес с собой свой ценный технический опыт, в том числе полученный за те пять лет, что он помогал проектировать ускоритель. А как бы этот опыт пригодился в строительстве ССК!

Как отмечает историк науки Майкл Рьордан, Швиттерс и URA пошли вразрез с принятой практикой: они дали право голоса частным промышленным компаниям⁷⁶. Раньше, до ССК, за развитие ускорительных лабораторий полностью отвечали ученые, которые, когда надо было, нанимали инженеров. Скажем, Вильсон спланировал «Фермилаб» почти от и до сам. Швиттерс предпочитал другой подход. Он привлекал профессионалов не только из академической, но и из промышленной среды, чтобы они все вместе трудились над решением инженерных задач, возникавших при сооружении будущей величайшей в мире научной установки. Среди последних было немало людей из оборонной и аэрокосмической индустрии, которые ни разу не имели дело с физикой высоких энергий. Окончившаяся «холодная война» и сократившиеся военные расходы вынудили многих из них сменить место работы. Из своих предыдущих компаний эти промышленные рабочие принесли в лабораторию определенный дух оборонного института. Кроме того, и профессиональные ученые ощущали это острее, чем кто бы то ни было, - бывшие военные не справлялись с научными задачами. Все эти факторы привели, согласно Рьордану, к конфликту культур, который оттолкнул опытных исследователей, но никак не привлек новых.