Колька и Наташа - [65]

Присутствие людей нарушило план Каланчи. «Уйти? Ну, нет!» — Каланча независимой походкой направился к дому. Генка, что-то оживленно рассказывающий отцу, при виде Каланчи умолк.

Вася, не глядя на него, подошел к двери. Вот тебе и на! Там уже были привинчены новые ручки.

Музыкант и Генка с интересом наблюдали за ним.

Вышел заведующий домом отдыха.

— Меня прислал Костюченко отдать эти ручки, — хмуро сказал Вася.

— Ну что ж, спасибо. Только для чего они мне?

— А это я не знаю, — пожал плечами Каланча.

Заведующий присел рядом с музыкантом.

— К Каланче подошел Генка.

— Ты принес? И, говорят, ты на пожаре горел?

— Горел и не сгорел. А ты где был?

— Маме помогал, белье полоскал на речке. В детдом пойдешь?

— Ну, это не твоего ума дело. Ясно?

Каланча повернулся идти.

— Э-э, ты куда, парень? — вскочил со скамейки заведующий. — Давай-ка в столовую.

Каланча отрицательно помотал головой и вдруг увидел Глеба. Тот шел по аллее с переброшенным через плечо полотенцем.

Заведующий спросил, для чего Костюченко прислал ручки.

— Молодец. — Похвалил Васю матрос, а заведующему сказал: — Потом расскажу, — и они все отправились в столовую.

Глава 30. В поисках доказательств

Карл Антонович обвинил детей в поджоге.

Началось следствие. Несколько раз в милицию вызывали Кольку, Каланчу и Наташу.

Каланча, предвидя неприятность, скрылся.

Мария Ивановна тяжело переживала случившееся.

Глеб Дмитриевич беседовал с Колькой и Наташей. Спрашивал их о Васе, но они ничего о нем не знали. Тогда Костюченко сходил к Генке.

— Вот что, Гена, — вызвав мальчика из дома, сказал матрос, — мы должны разыскать Васю. Дело идет о спасении твоих друзей, понимаешь? Не на барже ли он?

— Его там уже, наверное, нет. Он боится косоглазого. Каланча скорее в другом месте. Разыщу его, — сказал Гена.

— Обязательно постарайся.

…Вечером Генка привел матроса к полуразрушенному домику на окраине города. Ветер шелестел в сгнившей камышовой крыше.

— Здесь он, на чердаке, — сказал Генка.

Мальчик, подражая вороне, закаркал.

Каланча осторожно выглянул из дверей, но увидев матроса, исчез.

— Вася, — крикнул Глеб, — ты что, боишься меня?

Каланча снова выглянул и огрызнулся:

— Я никого не боюсь. Не из таких. Чего вам?

— Не кричи, герой. Иди-ка лучше сюда. Слушай: я уверен — пожар устроил Шиндель. Но требуются доказательства, понимаешь? Если их не будет, придется возместить убытки этому хозяйчику. Надо найти косоглазого. Он многое знает.

Каланча вздрогнул и стал внимательно к чему-то прислушиваться: жалобно визжали петли покосившихся ставней, протяжно выл ветер в трубе.

— Он отчаянный, может и убить, — наконец сказал Вася.

— Знаю. Но не будем терять времени, пошли его искать. А ты, Гена, ступай домой, спасибо тебе.

— Возьмите и меня, — просил Генка, но матрос был неумолим.

…Под утро, после того как Глеб Дмитриевич с Каланчой обошли все ночлежные дома, старые баржи и другие подозрительные места, они застали косоглазого на квартире торговки краденными вещами.

В милиции косоглазый рассказал о том, как Шиндель подкупил его, чтобы он увел в степь лошадей.

Через час забрали и Шинделя.

Глава 31. «Морской ястреб»

За несколько дней, которые остались до открытия школы, Колька, Наташа, Генка и Каланча решили достать стекло в Синем Яру — маленьком городке на берегу Волги, где имелся стекольный завод. Правда, он давно уже не работал, но ведь им немного надо стекол.

Доехать в Синий Яр можно было двумя способами: на подводе по тракту или по реке на лодке.

Первый способ отпадал: кто им доверит лошадей? Остановились на втором. Но и здесь возникли препятствия — ни один из знакомых рыбаков не соглашался даже на день дать лодку.

Ребята приуныли, лишь Колька не собирался опускать руки.

— Мы поедем обязательно, — твердил он, — и стекла добудем.

— Давайте, шпингалеты, стащим лодку и баста, — предложил Каланча, — с возвратом, конечно. Что ей станется!

— Нет, так нельзя, — сказала Наташа. — Когда уж ты, Вася…

— Где там, музыканты, — безнадежно вздохнул Генка. — Ничего у нас не выйдет, если нам не помогут старшие.

Тогда Колька вспомнил об Ольге Александровне и сразу приободрился: с учительницей они подружились. Вместе переделали много всяких дел: сшивали из газет тетради, обтачивали березовый уголь и мел под карандаши, готовили из картона и проволоки счеты. Обходили учреждения, выпрашивали для малышей по листочку белой бумаги. Потом графили ее в три линейки и в клеточку. Конечно, во всем этом горячее участие принимали Мария Ивановна и матрос. Костюченко приносил то десяток карандашей, то бутылку с чернилами, а однажды — целую стопу писчей бумаги.

Когда Колька пришел к учительнице, она собиралась в кинематограф. До начала сеанса осталось минут двадцать, а «Колизей» находился довольно далеко. Ольга Александровна предложила Коле проводить ее и по дороге все рассказать.

Выйдя из дому, они увидели Костюченко. Он поджидал учительницу.

— А ты, юнга, что здесь делаешь? — спросил Глеб Дмитриевич. Выслушав рассказ Кольки, он промолвил:

— А может, в порту разыщем что-нибудь подходящее?

Колька свистнул и шмыгнул в переулок. Как это он сам не додумался? Теперь он знал, что ему делать. Он сбегал в порт и договорился со сторожем, что тот подыщет ребятам старый бот.