Колизей. «Идущие на смерть» - [37]

А Север между тем приветствовал мужчину, чей прямой нос и короткие вьющиеся волосы выдавали греческое происхождение.

– Зачем вы приехали сюда, Александр? Рим вряд ли подходит любителям уединенных размышлений. Или, может быть, для полноты знаний о жизни вы хотите увидеть ее изнанку? Тогда мы с моим другом Каризианом проведем вас по таким местам, что вы не забудете их до конца жизни. Как командир императорской гвардии, я просто обязан знать весь город вдоль и поперек и готов…

– Благодарю вас, Север, – мягко прервал его гость, теребя короткую курчавую бородку. – Я прибыл в Рим, чтобы познакомиться с новой религией, которая становится все более популярной. Я говорю о христианстве.

Префект претория переменился в лице.

– Вы выбрали неблагодарный объект для исследований. Мне, как проводнику императорской политики, не гоже слышать о подобном желании… Как вам Форум Романум? Вы уже побывали на самой прекрасной из наших площадей? Или вас больше привлекает посещение изысканного лупанария? У нас есть парочка, где царит вполне приличная обстановка.

Афинянин задумчиво погладил пальцем щеку и, поняв, что поставил собеседника в неудобное положение, стеснительно улыбнулся:

– Извините, Север, я еще не освоился на новом месте. Мне пока трудно учесть все нюансы. Разумеется, мне будет приятно посетить Форум Романум, который я видел только мельком. Но даже мимолетного взгляда было достаточно, чтобы оценить его красоту.

– Ну вот и отлично, – облегченно вздохнул Север, на всякий случай покосившись по сторонам. – А сейчас я хочу познакомить вас с моим лучшим другом, сенатором Каризианом. Он жуткий болтун и бабник, но в остальном милейший человек. Вам он должен понравиться, поскольку не скован некоторыми… обязательствами. Пойдемте, судя по тому, какая толпа пару минут назад повалила в ту сторону, думаю, что мой приятель отправился размяться.

Не успели они пройти и нескольких шагов, как столкнулись с претором Валерием Максимом, который лечил в терме больную поясницу прогреваниями и массажем, а теперь направлялся по делам. Увидев сына, он улыбнулся:

– Север! Меня только что поприветствовал Каризиан. Почему ты не с ним? Надеюсь, вы не поссорились?

– Разумеется, нет. Просто моему другу надо немного развеяться от печали, а я плохой собеседник, когда дело касается его большей частью вымышленных страданий. Знаешь, он сейчас жаловался на сенатора Луция Нумиция, потому что тот, отправив дочь к венаторам, разрушил его жизнь. Я бы, конечно, посочувствовал бедняге, если бы не был свидетелем таких же страданий по целой когорте других девиц… Кстати, извини, что не представил тебе моего спутника. Знакомьтесь, Александр Афинский, философ, – мой отец, претор Марк Валерий Максим. Александр недавно приехал в Рим, чтобы собрать материалы о различных культах. Он собирается, по примеру своего великого соотечественника – великого географа и историка Страбона, – заняться наукой и написать обширное исследование на эту тему. Император о нем очень высокого мнения.

Афинянин вежливо склонил голову.

– Наслышан о вас, претор, как о человеке высоких моральных принципов и твердых взглядов. В наше время это такая редкость!

– Благодарю вас, Александр! Увы, сейчас мало кто ценит приверженность старым республиканским ценностям. Другое время – другие герои. Вы со мной согласны?

– О да! Я с большим интересом изучаю историю Рима времен республики. Это чрезвычайно интересно, хотя и не все нам, грекам, понятно. Все-таки полисная демократия Греции имеет не так много общего с имперской демократией Рима. А за последние сто лет наши мировоззрения разошлись еще дальше.

Взгляд претора потеплел.

– Вы совершенно правы, мой друг. Ведь вы позволите называть себя вашим другом? Мне тоже не по вкусу современные нравы. В старину никто не кичился своим богатством, а государство было сильно, как никогда. Теперь же появилась масса нуворишей, которые носят дорогие одежды, едят невероятные яства и обвешаны драгоценностями, словно бродячие собаки блохами. А посмотрите на наших сенаторов – ходячих денежных мешков, которые думают прежде всего о своей мошне, а не о благе государства. И хотя Тит старается возродить прежнюю простоту, боюсь, что он опоздал. Это добром не кончится, поверьте мне. Римляне перестали быть единым целым. Попомните мои слова: Империя становится колоссом на глиняных ногах!

Философ изумленно уставился на собеседника, даже не пытаясь скрыть восхищения:

– Претор, я поражаюсь вашей смелости! Позвольте заметить, что я тоже считаю, что власти предержащие – прежде всего слуги народа. И сенатор такой же гражданин Рима, как и последний плебей. Народу нужны защитники, а не пиявки. Сейчас же Сенат стал все больше напоминать собаку, виляющую хвостом перед очередным императором. А что стало с судами, это вообще уму непостижимо! Прошу прощения, претор, но, уезжая из Афин, я думал, что такой произвол творится только в провинции, и был неприятно поражен, обнаружив в столице те же самые приметы.

– Ну, знаете ли, – вмешался обеспокоенный таким поворотом разговора префект претория, – хочу напомнить, что народ сам уничтожил своих защитников – убийц Цезаря. Плебс темен и предпочитает видимость сущности. Возьмите братьев Гракхов, которые хотели дать ему землю. Чем все кончилось? Обоих убили на глазах толпы, которую они так рьяно защищали. И гордые жители Рима ни слова не сказали в их защиту. Черни нужно только хлеба и зрелищ. Как любит говорить мой друг Каризиан, главное – не забыть устроить гладиаторские игры с раздачей бесплатных тессеров или другой мелочи, а результат предвыборных обещаний никому не интересен, потому что у плебса короткая память.