Колибри - [72]

Джесси понял, почему сделал это. Для него не было сюрпризом то, что он ревновал, странным было, что он ревновал такую женщину. Но ведь он еще ни разу не заставил ее улыбаться, смеяться и сиять, как это удалось Мелчеру своей посылкой.

Спинка стула Эбби скрипнула, и в тот же миг Джесси решил заговорить.

– Эбби, я думаю...

– Что? – Она замерла с тарелкой в руке. Он боялся посмотреть на мисс Абигейл.

– Я думаю, мне лучше уйти отсюда, пока мы не навредили друг другу.

Она уставилась на тарелку в своей руке и внезапно почувствовала себя очень виноватой за то, что причинила ему боль.

– Да, – сказала она слабо. – Я думаю, так будет лучше.

– Не могла бы ты принести мои костыли из спальни? – очень вежливо спросил он.

– Конечно, – согласилась она также вежливо и вышла за ними. Она хотела сказать, что сожалеет о том, что сделала, но ждала, когда он первым это скажет. Он первым начал. Она молча протянула ему костыли.

– Спасибо, – сказал он, снова очень вежливо, встал на костыли и заковылял из комнаты, оберегая правую ногу. Опустившись на кровать, он глубоко вздохнул.

Эбби долго сидела молча, наконец она вздохнула и стала приводить комнату в порядок, а когда закончила, поднялась наверх и сняла цветочную блузку.

Печальная, она тяжело опустилась на край кровати и спрятала лицо в ладонях. Ох, как все запуталось! А ведь было так просто до того, как в ее жизнь вошли двое мужчин. Она не могла больше отрицать, что Джесси нравится ей. Временами он мог быть таким отзывчивым и понимающим. Например, вчера, когда она рассказала ему то, что никогда не рассказывала ни одной живой душе, и начала доверять ему. А в результате – вот что он сделал сегодня. Почему он не может быть как Дэвид? Дэвид– так похож на нее саму. Дэвид – джентльмен с теми же взглядами, что и у нее. Дэвид – который целовал ее на лестнице так сладко, ни разу не пробовал ничего вроде того, что Джесси только что вытворял внизу. Но думая об этом, она ощутила странную, запретную веселость. Почему она не может противостоять темным, дурным чарам, которые ввергали ее снова и снова в сети Джесси.

Она попыталась представить, чтобы ее отец обращался так с ее матерью, но не смогла. Конечно же, ее магь после такого ушла бы из дома. И все же Эбби удивлялась, почему ее мать и отец никогда не ласкали друг друга и не целовались. Она всегда полагала, что все благовоспитанные пары ведут себя так же.

Эбби прижала руки к разгоряченному лицу, вспомнив, как ее мать сказала, что все мужчины– звери. Она вспомнила Ричарда, пристававшего к ней однажды на конюшне, и как она врезала ему за это. Она вспомнила Джесси на стуле, и ту ночь в постели, когда его язык касался ее груди и живота. Окутанная горячим воздухом верхней спальни, она тем не менее задрожала и стала убеждать себя, что ее чувства в ту ночь и сегодня – ни что иное как страх. Потому что все остальное было бы грехом.

Она резко встала, оделась, чтобы спуститься и принести Джесси извинения за то, что она сделала ему больно. Она также собиралась приготовить лимонад, как оправдание на случай, если не сможет вымолвить ни слова.

ГЛАВА 13

Мисс Абигейл только собиралась налить лимонада, когда раздался стук во входную дверь. На веранде стоял смуглый, с иголочки одетый мужчина лет сорока пяти. Все в нем, начиная от козлиной кожи туфлей до стетсона[1] было новеньким, чистеньким и опрятным. Он снял свою шляпу безупречным движением ухоженной руки и слегка поклонился, поправив пакет, который держал под мышкой.

– Добрый день. Мисс Абигейл Маккензи?

– Да– В городе мне сказали, что мистер Дюфрейн у вас.

– Дюфрейн? – повторила она в замешательстве.

– Джесси Дюфрейн, – внес ясность мужчина.

Это имя ее моментально огорошило. Джесси Дюфрейн? Джесси Дюфрейн. Это рифмовалось с поездом[2] и несло в себе какой-то ритм. Имя самопроизвольно стало повторяться в голове мисс Абигейл, словно стук колес по рельсам:

В поезде ехал Джесси Дюфрейн... В поезде ехал Джесси Дюфрейн Все же мисс Абигейл надеялась, что эта фамилия не принадлежит тому Джесси, которого она знала. Наделить его подлинной фамилией значило признать недопускаемую раньше обоснованность его заявлений.

– Он здесь, мисс Маккензи?

Мисс Абигейл вышла из задумчивости.

– Ох, простите, мистер...

– Хадсон. Джеймс Хадсон, из Роки-Маунтин-Рэйлроад. Мы по праву принимаем, как вы уже, наверно, предположили, большое участие в Джесси Дюфрейне.

Значит, подумала она, мистер Джесси Дюфрейн не грабитель? Этого момента она так ждала, пришел час мести. Но месть каким-то образом потеряла свою привлекательность.

– Заходите, мистер Хадсон, пожалуйста, заходите, – сказала она, открывая входную дверь и приглашая его жестом внутрь. – Полагаю, тот, кого вы ищете, здесь. Он отказался сообщить...

Но в тот момент из спальни раздался голос Джесси:

– Это вы, док? Заходите. – Лицо мистера Хадсона внезапно осветилось улыбкой, и он поспешил на голос. Потом остановился и с нетерпением спросил:

– Можно?

Она кивнула и указала на дверь спальни.

– Он там.

Джеймс Хадсон не скрывал, что сверх всякой меры торопится оказаться в спальне.

Шесть или семь длинных шагов по гостиной, и уже загремели их голоса.