Колибри - [23]

Он застонал – длинно, глубоко, скрежеща зубами, – и мисс Абигейл сжала челюсти, прикусив изнутри свои щеки. Он комкал простыню здоровой рукой, а другой безвольно водил по матрасу. Мисс Абигейл, сглотнув комок в горле, удалила омертвевшую ткань и вытерла тыльной стороной ладони свой взмокший лоб.

Пока она обрабатывала рану дезинфицирующим средством, из ее глаз ручейками текли слезы. Наконец она прошептала:

– Я почти закончила, мистер Камерон.

Она почувствовала, как он ушибленной рукой притянул ее к себе, и удивилась, как же ему это удается. Держа слабеющей рукой ворот ее ночной рубашки, он сказал одними губами:

– Меня зовут не Камерон. Я Джесси.

– Какой Джесси? – прошептала она. Но он тут же погрузился в забытье, отпустив рубашку; губы, оказавшиеся совсем рядом от нее, замерли.

Не дать ему умереть стало делом чести мисс Абигейл. Она смешала влажные, теплые дрожжи с остатками древесного угля и надеялась, что эта смесь поможет ему. Она страстно желала спасти его. Отошло на второй план, что он был за человек и как относился к ней, главным было то, что он тоже из плоти и крови. Она поклялась, что он будет жить.

Если предыдущая ночь выдалась тяжелой, то остаток этой был просто кошмаром.

В книге было сказано, что припарки должны быть все время теплыми, поэтому мисс Абигейл сделала их две и бегала на кухню подогревать. Огонь угасал, и тогда она приносила со двора новую порцию дров. А припарки по-прежнему остывали слишком быстро, поэтому мисс Абигейл приложила к ним сверху горчичники – чтобы, как знала мисс Абигейл, они поддерживали тепло. Но и они требовали частой смены, поэтому вместо того, чтобы привязывать их, мисс Абигейл придерживала их сверху рукой. Больной судорожно дергался, ворочался, страшно стонал. Она смачивала его губы влажной тряпочкой, стараясь, чтобы капли влаги попали в рот. Иногда она произносила его имя, новое имя – Джесси – подбадривая его.

– Давай, Джесси, – неистово шептала она, – давай, помоги мне!

Но вряд ли он слышал ее.

– Не смей умирать у меня на руках, Джесси, не теперь, когда мы пошли на поправку.

Он ворочался в бреду, и мисс Абигейл удерживала его, собирая, как ей казалось, последние силы, чтобы заставить его лежать смирно. Он бормотал что-то.

Она увещевала его с еще большим чувством.

– Давай вместе, Джесси. Я знаю, какой ты молодец. Помогай мне!

Но сама она уже не выдерживала. Она перестала понимать, кто она, кто он, где они и зачем.

Она не заметила, как отключилась.

ГЛАВА 5

На следующее утро мистер Мелчер был на седьмом небе. Его палец почти не болел, и поэтому он решил сделать мисс Абигейл сюрприз, спустившись без ее помощи к завтраку. Дом был погружен в тишину. Прихрамывая, спустившись по лестнице, с нижней ступеньки он заглянул в дверной проем спальни, что находилась рядом с гостиной. Мистер Мелчер ощущал отвращение от одной мысли, что этот уголовник спит под одной крышей с ним и мисс Абигейл, но вместе с тем чувствовал необходимость поближе рассмотреть этого типа. Было бы здорово по возвращении рассказать ребятам из клуба Элизиум про грабителя, которого он, Дэвид Мелчер, уложил на обе лопатки.

Но он никак не ожидал увидеть столь отвратительной картины, когда высунул свою аккуратно причесанную голову из-за косяка.

На раненом грабителе не было никакой одежды, за исключением повязки. Обнаженный и волосатый, он лежал, положив одну ногу поверх двух валиков, другая же, огибая живот мисс Абигейл, была откинута в сторону. Мисс Абигейл находилась в ногах кровати. Ее ночная рубашка задралась до бедер, ноги, просунутые в спинку кровати, свисали рядом с ногами мужчины. Лицо мисс Абигейл, почти на бедре больного, было закрыто копной разметавшихся волос, в которую вплелись пальцы мужчины. Но что было самым страшным: эта развратница вытянула одну руку вдоль покрытого волосами бедра грабителя, так что ее ладонь находилась в опасной близости от мужских гениталий!

И судя по внешнему виду женщины, это было не удивительно. Такую неряху еще надо было поискать: ступни ног грязные, ночная рубашка вся в коричневых и желтых пятнах, кружевные манжеты – в угле. А руки выглядели не лучше, чем все остальное: ногти покрыты коркой грязи, пальцам не помешала бы щетка, левая рука обернута куском грязной марли. Казалось, мисс Абигейл участвовала в потасовке в какой-нибудь забегаловке.

Невероятно, что мисс Абигейл предстала в таком виде, да она и сама была бы потрясена до глубины души, увидев подобную картину!

Грабитель беспокойно заворочался и пробормотал что-то нечленораздельно. Женщина пробудилась от своего глубокого сна и, вздохнув, ощупала повязку и пробормотала:

– Лежи спокойно, Джесси.

Потом мисс Абигейл, все еще сонная, уронила руку на его колено, и прижалась к его голой ноге.

– Это ты, Эбби? – пробормотал он, так и не открыв глаз.

– Да, Джесси, это я, спи.

Он вздохнул, потом раздался легкий храп, и рука мужчины расслаблено застыла в волосах мисс Абигейл. Вскоре ее ровное дыхание присоединилось к дыханию Джесси, а объятый ужасом Дэвид Мелчер беззвучно прокрался обратно в свою комнату.

В последующие дни ужасная сцена оставалась в его памяти. И во время горько-сладких полуденных часов в саду мисс Абигейл он испытывал непреодолимое желание потребовать у нее объяснений, но боялся, что таковых не найдется. В нем нарастала ревность. Мисс Абигейл большую часть времени проводила с преступником, который медленно поправлялся. Иногда Дэвид, проходя мимо спальни внизу, заглядывал внутрь, лелея свою ненависть к мужчине, который покалечил его и украл из его жизни самую большую радость. Хромота Дэвида не проходила, и это принижало его в его собственных глазах. Он стал бояться, что ни одна женщина не найдет его привлекательным. Он видел, как заботливо мисс Абигейл ухаживала за грабителем, хотя тот теперь все время находился под воздействием настойки опия. Каждый раз, когда мисс Абигейл отправлялась в нижнюю спальню, Дэвид чувствовал себя несчастным.