Колхозное строительство - [39]

— Кто их знает, но на всякий случай один по городу не ходи какое-то время, — развёл руками Веряскин.

— Парабеллум дадите, — вспомнил Остапа Бендера Штелле.

— Извини, нет у меня немецких пистолетов. Есть наши — макаровы. Только пока поступим по-другому. У меня старшина Кошкин выходит на пенсию. Написал вчера заявление. Осталось ему две недели служить. Вот я его и попрошу эти две недели поохранять тебя. Зовут старшину Вадим Степанович. Он фронтовик. Будет у него дембельский аккорд.

— А это правильно, когда первый секретарь горкома партии прячется от бандитов за старичка? — не очень понравилась идея Петру.

— Ну, насчёт старичка ты, Пётр Миронович ошибаешься. Ему всего сорок два года. Просто работал в ИВС, а там год за полтора идёт, вот стаж и выработал. А на фронт попал в 43 в возрасте 17 лет. Дошёл до Кёнигсберга был в полковой разведке. Три ордена пять медалей. Две нашивки за ранение. Да сам сейчас увидишь. Он в коридоре стоит, — Веряскин поднял трубку и дал команду пригласить Кошкина.

Кошкин был высок и силён. Под чуть маловатым ему кителем чувствовались "мышыцы". И не скажешь, что пенсионер.

— И чем же вы Вадим Степанович собираетесь заниматься на пенсии? — заинтересовался Пётр.

— Тренером пойду в ДЮСШ, вольную и классическую борьбу пацанам буду преподавать. Я ведь мастер спорта. Чемпион области.

Глава 19

Вика Цыганова тяжело вписывалась в новую реальность. Каждый миг хотелось закрыть глаза и, открыв их, оказаться в привычном 2020 году. Но нет. Прошло уже три недели и всё оставалось по-прежнему. За окном зима 1967 года. Ей не хватало интернета. Особенно после того, как пришлось вспоминать чужие песни. Вроде бы тысячу раз слышанный "День победы", а как дело коснулось, то тут в словах сомневаешься, то не помнишь, какую ноту брать. Сложнее же всего пришлось с песнями Высоцкого. Длинные тексты, часть из которых категорически не желала вспоминаться. Если бы не Пётр Миронович, то "Мы вращаем Землю" так и осталась бы лишь в планах.

— Откуда же вы помните песню? — поинтересовалась Вика у этого странного человека. Он точно не был певцом и не знал ни одной ноты. Даже не брал в руки ни разу гитару или любой другой музыкальный инструмент.

— Так получилось, что перед тем как попасть сюда, я начал писать книгу о том, как сам переношусь в себя первоклассника. Нравилось мне читать книги про попаданцев, ну а потом и сам начал потихоньку писать, — тяжело вздохнул Пётр Миронович.

— И много написали?

— Много, больше десятка. Правда, до этого про другое время писал. Сначала про начало семнадцатого века, потом про русско-японскую войну, про Цусиму. А в прошлом году осенью начал и про шестьдесят седьмой год. Там мальчик пишет эти песни, сочиняет книги, пытается спасти Гагарина и Комарова. Тот ведь в конце апреля погибнет. А теперь вот и не знаю, как это сделать.

— А если написать письмо Королёву? — Вика даже про песни забыла, неужели и вправду можно спасти Гагарина и Комарова.

— К сожалению, Королёв погиб год назад при неудачной операции. Сейчас Генеральный Конструктор Василий Павлович Мишин. Ты знаешь адрес Мишина, или ты знаешь правду про гибель этих космонавтов? Есть в интернете версия, что Гагарина специально угробили, подстроив так, чтобы его самолёт попал в струю газов от другого самолёта. Есть версия, что Гагарина и не было на разбившемся самолёте, а погиб он раньше при неудачном запуске корабля "Лунной Экспедиции". С Комаровым тоже не все так просто. Почему корабль вращался при спуске? И правда ли это? Может парашют просто не раскрылся? Там и про парашют интересная версия в интернете есть. Ну, даже представь, что Мишин получит моё письмо. А поверит? И что предпримет? Отменит полёт? Не думаю.

В общем, интересно поговорили. Вика долго в тот день заснуть не могла, и так и эдак придумывая, как спасти космонавтов.

А ещё у неё не заладились отношения с новой учительницей. С первого дня. Та словно почувствовала в маленькой девочке Маше соперницу себе. Нового неформального лидера. Вика старалась не выделяться, но засыпалась сразу на первом уроке. Её вызвали к доске и предложили решить пару математических примеров. И хоть Виктория Юрьевна Жукова закончила Дальневосточного институт искусств в городе Владивостоке, а не МИФИ в Москве, но примеры легко решила в уме и написала ответы. А учительница потребовала расписать всё решение.

— Зачем? Тут и так всё видно, — попыталась оправдаться девочка.

Но не тут-то было. Пришлось стирать ответы и писать длинное решение, а вместо заслуженной пятёрки получить незаслуженную четвёрку. И пошло. Почти на каждом уроке. Вика просто не могла встроиться в уровень мышления десятилеток. Взрослость выпирала отовсюду. А когда они с Катей пришли в класс с новыми ранцами, стало совсем плохо. Спасало только то, что Катя была дочерью первого секретаря горкома КПСС. Прямых нападок и трений учительница всё же старалась избегать, так мелкие подначки. Но ведь обидно! И не заслужено.

Самое же плохое, что Вика ни как не могла сосредоточиться на учёбе, ну нечего ей там было изучать. Только потеря времени. Она пыталась записывать свои песни со словами и нотами. Но на песне "Офицеры России" чуть не попалась, а когда перечитала текст, то призадумалась. Если такие тексты дойдут до КГБ мало никому не покажется. Не спасёт даже должность Петра Мироновича. Пришлось перебрать все песни и выбрать самые аполитичные. Хватало и этих. Вот "Синие цветы" вполне приличная вещь. "Любовь и смерть"? Точно не пройдёт сейчас. Этот хит не для 1967 года. Вера, кресты, бог. "Именем Христа"? И так десятки песен. "Гроздья рябины"? "Не трезва ни пьяна"? Пропустит ли цензура? "Приходите в мой дом"? Ну, почти. Пару слов заменить. Бога и вино убрать. Вино на чай заменить, а бога на судьбу. Одна из её любимых песен — "Балалайка — зараза". Вроде бы ничего страшного, с точки зрения 21 века, а ведь сейчас не то что спеть не дадут, а даже и посадить могут. "Если б, каждый водку пил — коммунизм бы наступил". Ну — ну!