Колхозное строительство 72 - [50]

Изобразив из себя большого начальника, прошёл мимо сидевших на скамейке у подъезда пенсионерок, кивнул им, эдак почти вежливо, без улыбки. Услышал: «Здравствуйте», снова чуть наклонил голову и скрылся за очень туго открывшейся дверью подъезда. Две толстенные пружины стояли на страже прохлады, не запуская ни пыль, ни перегретый солнцем воздух.

Подъезд был «борющимся за звание…», о чём свидетельствовала жестяная табличка рядом с дверью. Внутри сразу это чувствовалось – занавески на окнах, горшки с цветами, традесканции и каланхоэ на подоконниках. Чистенько, коврики лежат, а на лестничной площадке между вторым и третьим этажом даже картина висит в самодельной рамке. Иван Грозный прижимает к себе только что собственноручно укокошенного сына. Чуть выцвела, но на фоне белых стен подъезда – вполне себе яркое, привлекающее внимание пятно. Сначала Махамбет остановился перед крайней дверью на втором этаже, достал ключ с бородкой и сравнил с прорезью – вроде подходит. Только хотел вставить, как за дверью послышались шаги, и мужской голос на весь подъезд закричал: «Тоня, мы есть-то будем сегодня?!».

Махамбета пробил холодный пот, и он прыжками пронёсся мимо неудачников-Рюриковичей на третий этаж. Остановился перед дверью, снова прикинул, подойдёт ли ключ. Может, напутал? Ведь пару раз всего был. Что, если не с этой стороны крайняя, а с другой? Решил подстраховаться, и тихонько постучал. Подождал, стукнул пару раз чуть громче. Тишина, только в соседней квартире гавкнула собака. Блин, қарғыс ит (проклятая псина), ещё ведь выйдет хозяин посмотреть, на кого пустолайка брешет в образцовом подъезде! Не раздумывая больше, лейтенант вставил ключ и провернул его. Дёрнул дверь. Заперта. Но ведь ключ подошёл и провернулся? Снова вставил и провернул в другую сторону, подёргал. Заперта. Да, что ж это за чудеса? Махамбет снова повернул против часовой стрелки и нажал на дверь – чуть сдвинулась. Он нажал плечом со всей силы – и неожиданно провалился в коридор. Чуть головой в висящее напротив двери зеркало не врезался. Осмотрел дверь, чуть в себя придя. Вон в чём дело! На раму набита толстенная кожаная нашлёпка от солдатского ремня. Видимо, дверь неплотно закрывалась – лето, дерево рассохлось, вот подполковник и набил кожанку.

Махамбет плечом закрыл дверь, вставил ключ и провернул. После этого прислонился спиной к двери и сполз по ней на пол. Пот целыми ручейками сбегал по лицу. Плохо быть загнанным волком, от каждого куста шарахаться.

Через пару минут сердце унялось, и он, кряхтя, как старик, поднялся и принялся обследовать квартиру. Гремел на кухне холодильник, чуть слышно рассказывала что-то радиоточка. Махамбет открыл старый ЗиЛ и осмотрел содержимое. Вытащил двухлитровый алюминиевый бидончик и отпил, проливая на себя холодное вкусное молоко. Хорошо! Поставил бидончик на стол и продолжил ревизию. Нашлись колбаса и хлеб, и даже небольшая кастрюлька с супом – куриным, с лапшой. После. Сейчас и бутерброда хватит. Доев и запив всё ещё ледяным молоком, и опять облившись им, Махамбет прошёл в ванную. Включил воду – пусть набирается. Пока осмотрел себя в зеркало. За эти дни он сильно похудел – под глазами появились тёмные пятна, и клочковатая бородка делала его чуть ли не стариком.

На полочке под зеркалом были ножницы, и лейтенант чуть подправил бородку, попытался придать вид чеховской. Ну уж что получилось. Писатель-то, небось, у дорогущих парикмахеров ровнял свою. По сухому, бритвенным станком «Нева», соскоблил растительность со щёк. Вот, уже лучше. Не Чехов, конечно – тот сарыбасом был, но на кого-то из их писателей похож.

После долго мылся, соскабливая с себя недельную грязь и запах страха. Вытерся висевшим на гвоздике махровым полотенцем и, не одеваясь, всю одежду бухнул в эту же тёплую воду. Прошёл в ближнюю по коридору комнату – это оказалась спальня. В шкафу нашёл одежду, но вся была большая, и только на нижней полке отыскались штаны и пара рубах почти его размера – точно, сынок у дяди Миши был вечно худой и невысокий. Махамбет учился в той же школе, но был на несколько лет младше. Даже сейчас и имени не вспомнит. Димка вроде? Трусами побрезговал, пошёл стирать свою одежду. Ну, кое-как намылил и сполоснул. Потом отжал и повесил на леску, что над ванной крепилась.

Вернулся на кухню, поставил куриный суп греться на электроплитку, а пока сделал себе ещё один бутерброд. Поев, прошёл в другую комнату – там был телевизор. Сделал минимальную громкость и включил. Показывали старый фильм про Революцию, и Нурпеисов снова щёлкнул кнопкой. В девять будут новости – вот тогда посмотрит. Сейчас же сел в кресло, закрыл глаза, откинувшись, и стал обдумывать дальнейшие действия. Сделать всё нужно завтра – ведь потом начальника ДОСААФ хватятся и будут искать, а, значит, и найдут. Тело, конечно, можно и в машину затолкать – но пока будешь возиться в гараже, ещё заглянет кто, да и неуютно в машине с покойником.

Начались новости, и тут объявляют, что в Москве члены Политбюро на совещании приняли обращение к народу Китая…

На Политбюро в Москве. То есть сарыбас проклятый сейчас там, в Москве! Что за невезение такое? Неуловимый человек. Стоп, а почему именно он? Ведь можно застрелить кого-то из его детей, или жену. Не-ет. Нужно эту пигалицу из ансамбля. Машу Тишкову, самую знаменитую девочку в мире. Как раньше-то не додумался? Вот горе будет у Тишкова. Квиты будут. Пусть с этим горем живёт всю жизнь.