Колхозное строительство 72 - [48]

– Вы там с водой не выплеснете ли ребёнка? Нужно готовить национальные кадры, а если они менее образованы, то им и не пробиться будет, – первым отреагировал Кирилл Трофимович Мазуров, Первый заместитель Председателя Совета Министров СССР.

Вообще сейчас Политбюро выглядело следующим образом:

1. Николай Викторович Подгорный – Председатель Президиума Верховного Совета СССР.

2. Алексей Николаевич Косыгин – Председатель Совета Министров СССР.

3. Геннадий Иванович Воронов – Председатель Совета Министров РСФСР.

4. Николай Константинович Байбаков – курировал промышленность, капитальное строительство, транспорт и связь.

5. Александр Николаевич Шелепин – Генеральный секретарь ЦК КПСС.

6. Владимир Ефимович Семичастный – Первый секретарь ЦК КП Украины.

7. Кирилл Трофимович Мазуров – Первый заместитель Председателя Совета Министров СССР.

8. Георгий Максимилианович Маленков – Председатель Комитета партийного контроля при ЦК КПСС.

9. Георгий Карпович Цинев – Председатель КГБ.

10. Андрей Антонович Гречко – министр обороны.

11. Пётр Миронович Тишков – Первый секретарь ЦК компартии Казахстана.

– Более того, товарищи, – не отреагировал Пётр, – я считаю, что нужно все эти цифры проверить и по другим республикам. Уверен – в некоторых мы получим ещё более страшную картину.

– Уж прямо страшную! Все советские люди, – опять Мазуров.

– Я повторюсь. Это самый настоящий геноцид русского народа! Казалось бы, само по себе это ещё ни о чём не говорит. Мы ведь здесь с вами понимаем, что членство в Верховном Совете или Советах других рангов, не считая городских и сельских, – это больше почётная должность, чем на самом деле участие во властной структуре. И это, между прочим, очень плохо! Нужно из этих людей создавать комиссии по роду их деятельности и заставлять работать. Обобщать передовой опыт, рубиться с чинушами, которые его не внедряют – да много есть дел, где можно их силы приложить. Главное, что бы это был не знатный чабан с тремя классами церковно-приходской школы, а на самом деле грамотный специалист. Я у себя ввёл ценз на занятие должности в Совете любого уровня – это законченное высшее образование. Вернёмся, однако, к дискриминации русских и других народов. Геноцид, наверное – и вправду больно громкое слово. Извините, накипело. Воевал там со своими националистами… Такого Кунаев развёл, что иногда волосы на… понятно, не на голове, дыбом встают. Нужно дать команду руководителям республик: эту практику пресечь и на ноябрьские праздники назначить перевыборы всех Советов, а с министерскими и прочими управленческими постами дать три месяца по наведению порядка. И назначить на начала января тотальную проверку: если наше распоряжение не будет выполнено, то руководство республики заменить на русскоязычное, а по нацкадрам устроить тотальную проверку. Если не справляется, то снимать с должности без права занимать руководящие посты впредь. Дворников всегда не хватает.

– Ну ты, Пётр Миронович, и наговорил! Не боишься, что мы получим всякие акции протеста и демонстрации, а то и прямые бунты? – Подгорный недовольно помотал головой.

– Конечно, получим – особенно в Прибалтике. В Эстонии ведь тоже картина лишь чуть лучше, чем в Казахстане. Коренного населения, нет, не коренного, а национального – лишь чуть больше половины. Там та же самая дискриминация русскоязычных. Махровая.

– И зачем же нам выступления по всей территории СССР? – Подгорный развёл руками.

– Действительно, Пётр Миронович, вы объясните – с трудом доходит, – опять Мазуров.

– У нас ведь у каждого гражданина равные права? Может, какой закон приняли – русских и украинцев с белорусами гнобить? Что немцев по-всякому притеснять кучу законов приняли – это я знаю. Так, может, и по русским есть? Я недавно в Политбюро – не ознакомили ещё?

– Нет никакого закона, – Шелепин чуть прихлопнул рукой – все одновременно заговорили. – Чем у тебя-то, товарищ Тишков, эксперимент закончился?

– Ничем. Поснимали, переизбрали – и прямой дорогой идём к коммунизму, не нарушая ленинских принципов.

– Лихо закрутил, – хохотнул скучающий Гречко. Его это мало касалось – в армии особо не смотрят на национальности, разве что в военкоматах. Ну, по крайней мере, с высоты министерского поста никаких перегибов не видно, а чего в казармах делается – так то…

– А что там у тебя за война с эстонцами? – Шелепин как-то пропустил, что ли тот случай.

– Тоже предлагаю взять на вооружение. Нужно разбить республики на пары, примерно равные по населению, и обменивать выпускников, заканчивающих гуманитарные вузы и всякие консерватории с филармониями и прочими цирками, и «щуками» со «щепками», между этими двумя республиками, с обязательным обеспечением квартирой молодого специалиста в течение года. Зачем? Это же понятно. Любое недовольство националистического характера всегда исходит от интеллигенции и студентов. Если интеллигенцию в Эстонии за десять-пятнадцать лет заменить на грузинскую, а за следующие десять – на молдавскую, то национализма в республике практически не будет.

– Хитро… – одобрительно кивнул Цинев. – А почему только гуманитарных вузов?

– А инженеру не до национализма. Ему нужно план гнать, изобретать, науку двигать. Везде и всегда волну начинают гнать всякие писатели и прочие, ну и студенты соответствующих вузов. Ещё нужно подумать, как нам другие обмены организовать – скажем, третьекурсников всех гуманитарных вузов Эстонии отправить в Белоруссию, а белорусских – в Эстонию, через год поменять назад. Уверен, что часть переженится с местными, и на одну интернациональную семью будет больше – а, следовательно, на два националиста меньше.