Только закрылась дверь за Сидоркиным, как зазвонил телефон.
— Да.
— Кто говорит?
Так хотелось ответить: "Слон", но вытерпел.
— Первый Секретарь Краснотурьинского горкома КПСС Тишков Пётр Миронович.
— Пётр Миронович, не кладите трубку, сейчас будете говорить с министром культуры СССР Екатериной Алексеевной Фурцевой, — голос был мужским и донельзя деловым. Наверное, тоже товарищ в коричневом пиджаке.
— Пётр Миронович, вы последняя сволочь…, — и короткие гудки.
Ну, вот и поговорили.
Пока огорошенный попаданец думал, чего теперь делать? Где тут ближайшая электричка к китайской границе? И чего из тёплых вещей нужно взять с собой на Колыму, телефон зазвонил снова.
— Да.
— Кто говорит?
Ну, теперь-то можно. Один чёрт колхозом на Магадане руководить.
— Слон.
Секундное замешательство на той стороне. Но лишь секундное. А потом надо же:
— Откуда.
— От верблюда.
Товарищ-то у министра не простой, не растерялся.
— Пётр Миронович не кладите трубку. Сейчас будете разговаривать с Екатериной Алексеевной.
Половина его прошлых знакомых и две трети нынешних сказала бы: "не ложите". А тут грамотный абонент. Хотя. Был у Петра в прошло-будущем начальник, который знал, что нет слова "ложить", есть — класть. Но вот дальше, он правило не прочитал. По этой простой причине вместо "положить", он ничтоже сумняшеся выдавал "покласть". Ну, а что полно проверочных слов и выражений. Ну, например: "Клал я на вас с пробором". Или ещё ведь существует слово "кладбище". То есть место куда "поклали" покойников. Если бы нужно было говорить "положить", то было бы не кладбище, а "лежбище". Так что: "Велик могучи руска языка".
— Пётр Миронович, вы знаете, что вы сволочь? — опять прилетело, пока Пётр раздумывал над оборотами речи.
— Здравствуйте, Екатерина Алексеевна, и вам не хворать. Да, спасибо, что спросили, с Юрочкой всё хорошо, да и жена вполне здорова. А ваше как самочувствие? И погода не подгуляла. Солнышко, вон в окна ломится. Весна, пришла! Весне дорогу!
Там булькнули.
— Екатерина Алексеевна, с вами всё в порядке?
— Ладно. Вас писателей не переговоришь. А вы не из последних будете. По делу. Все ваши десять песен к 8 марта Суслов утвердил. Особенно ему понравился мини цикл про города. Ну, а "В Вологду — гду", вещь просто убийственная. А ты мне, что устроил. Да, не смогу, Да, за десять дней десять песен сам господь бог не напишет. А ведь написал. Да ещё сколько всего с меня стребовал. Может, отобрать у вас дом? Ладно. Шучу. Не всё вам надо мной издеваться, — там опять забулькали.
Пётр ничего смешного в словах министра не нашёл, но на всякий случай тоже булькнул. Пошутила ведь "Екатерина III".
— Товарищ, Тишков! — тон стал серьёзным и торжественным. — За цикл песен ко Дню Победы есть мнение удостоить вас Ленинской Премии, а за цикл песен к 8 марта Премии Ленинского Комсомола. Кроме того товарищ Суслов предложил присвоить вам звание "Заслуженный Работник Искусств РСФСР". Как думаете, почему РСФСР? — ой, а голос-то не добрый.
— По тому, что скоро "День Космонавтики", — то же блин "Бином Ньютона".
— Пётр Миронович, вы сволочь, я вам уже говорила. С вами опасно разговаривать и не интересно, я тут такую речь заготовила, а вы всё испортили.
— Простите, Екатерина Алексеевна! Ради бога! Давайте сначала. Почему только РСФСР?
— Нет, уже не интересно. Нужен цикл песен ко Дню Космонавтики. Две я уже слышала. Обе песни выше всяких похвал. Обе на премию тянут, но этого мало. Нужно ещё восемь.
— Екатерина Алексеевна, я не смогу, — Пётр аж вспотел. Десять песен про космос. Да их столько просто нет. Их вообще нет. Даже в 2020 году и то гонят все те же пять песен.
— Про 8 марта ты то же самое говорил. Кто второй раз про волков поверит.
— Екатерина Алексеевна, ну пощадите, давайте хоть пять. Я и так всю работу в городе забросил. Книгу не могу закончить. Устал, как собака. Это ведь не последний День Космонавтики.
— Шесть.
— Почему шесть?
— А чтобы, по-твоему, не было. До свидания.
Что за дом? Да, дом, как дом. Три этажа, три подъезда. Лепнина. Лоджии на втором и третьем этаже по торцам. Да, ещё дом расположен углом. Ну, и последнее, дом предназначен для творческой интеллигенции. Хотя, не совсем интеллигенции, ведь Валентина Толкунова пока просто студентка, как и Людмила Сенчина. А началось всё сразу после концерта 23 февраля 1967 года. Концерт состоялся во дворце Металлургов города Краснотурьинска.
Пётр, приглашая всех подряд посетить этот концерт, на полный кворум даже и не рассчитывал. А зря. Приехало в два раза больше, чем приглашал. И ведь не Вася Пупкин приехал. Ого-го, какие пупы приехали.
За три дня до концерта, то есть 20 февраля приехал хор старших классов Суворовского училища из Свердловска. С ними был и генерал-майор Михаил Павлович Тихончук. Кроме того был подполковник Герасимов — руководитель хора. Ребята приехали усилить исполнение песни "День Победы". Спели одни без Богатикова. Слабо. Спели с Богатиковым. Лучше. Всё же Лещенко не хватает. Ну, может, потом и с ним запишем. А сейчас за неимением гербовой пишем на туалетной. Да ведь ещё и подполковник подтянет общее исполнение. Только сразу стал вопрос, куда селить три десятка человек.
