Колесо времени - [34]

Взял от меня наслаждение,

Радовался вместе со мной,

Мой брат ввел меня в его дом

И сделал так, что я легла на медовое ложе,

Возлюбленный мой прилег около моего сердца…

Как разительно отличалась эта весенняя встреча возрожденного Сина и покинувшей преисподнюю Инанны на западе от той, что произошла при солнцевороте к осени и зиме на востоке, в краю, где ежедневно возвращался к жизни Шамаш, но умирал «заменою отданный» Син. Тогда Инанна обрекала на мучительную смерть лунного бога, а вместе с ним умирала природа. Зато теперь, когда, как и положено женщине, Инанна после 10 лунных месяцев (273 дней) даровала ему жизнь, а затем и пламенную любовь, эта встреча на пороге страны смерти становилась знаком к пробуждению на Земле всего живого, счастливым предзнаменованием черноголовым обильных плодов земных, многочисленного приплода в стадах, отягченных уловами сетей и удачной охоты.

Жрецам было бы нелегко следить за «главными управителями времен года»: переменчивым в ликах Сином, своенравной странницей Неба Инанной и степенным Шамашем, если бы не мудрость установлений Мардука. Согласовать их движения помогали как раз те самые соображения, которые, как и законы не менее мудрого Тота, предписывали жрецам Хапи в Египте считать солнечный год в 365 дней и ни на час более. При таком условии одинаковые явления, связанные с фазами Луны и периодами невидимости Инанны в течение 7 дней или 3 месяцев и, напротив, видимости ее в течение 8 месяцев и 5 дней, но с появлением то на востоке, то на западе, повторялись, в общем, синхронно через 8 лет. Жрецы на берегах Тигра и Евфрата знали повеление Мардука — за такие 8 лет 5 круговоротов должна совершать в небесах Инанна, Син же — рождаться 99 раз, и опять начало года в день весеннего равноденствия почти совпадало с первым появлением молодой Луны на западе!

Циклы лунных лет при согласовании их с солнечными могли быть разными. Так, если на берегах Хапи Тот предпочитал вести расчеты в пределах 25 лет, то здесь, в благодатных землях Двуречья, считалось более удобным производить их (решая заботы обыденные) во временных границах 27 лет. Однако никакой другой цикл не мог соперничать по красоте и многозначительности с периодом восьмилетия, ибо он лучше всего позволял раздумывать о сути происходящего на Небе и на Земле. Заботливый Мардук вразумил жрецов, и они знали, что нужно делать, чтобы восьмилетие Шамаша так согласовать с восьмилетием Сина, чтобы привести их в гармонию с пятью круговоротами прекрасной Инанны. Им следовало вставлять дополнительный 13-й месяц в году с интервалами в 3, 3 и 2 года (во 2, 5 и 8-й годы), а чтобы жрецы не запамятовали, когда следует слегка продлить год, сделав его «полным», Мардук продумал появление в Небе звездных знамений.

Как смотрелись они, какие события происходили затем и что предпринимали в соответствии с ними те, кто отвечал за счисление времени по Луне и Солнцу, предстоит узнать чуть позже, когда жрецы на вершине зиккурата увидят наконец на западе ожидаемое с нетерпением всеми черноголовыми. А пока, завершая рассказ о сотворении Мардуком Вселенной, самое время обратиться к его Году Бытия, еще более значительному по протяженности, чем Псовый год Сотис-Изиды многомудрого Тота.

Божественный год победителя Тиамат продолжался, подчиняясь тем же, что и на берегах Хапи, особенностям счисления времени по Солнцу, Луне и Венере, 1805 земных лет, а начало и окончание его знаменовались предваряющим появление на небосклоне Шамаша первым весенним восходом звезды Фамальгаут, мудрого повелителя вод и покровителя плодородия рыбовидного Эа, который держал в руках сосуд с бьющими из него струями «воды жизни». Они велением Мардука призваны были возвещать черноголовым приближение поры разлива Тигра и Евфрата. Роль точного указателя смены рубежей солнечных лет жрецы Мардука отводили не Сотис (Сириусу), а восходу в определенный день блистающей красы Неба Капеллы.

В космическом годе Мардука, как и в Годе Бытия Тота, также содержалась идея несопоставимости времени земного и небесного. Чтобы понять сказанное, следует разделить 1805 лет на 5, т. е. на число круговоротов Инанны, почти сопоставимых без остатка дней с восьмилетием, в котором каждый год состоял из 365 суток, а високос не брался в расчет. Полученный при этом результат (361) почти соответствует количеству суток в солнечном годе, а тем более году в 360 дней. Не менее примечательный итог получался при делении 1805 лет на 8, т. е. на количество лет в цикле счисления времени, призванном гармонично сопоставить «обстоятельства жизни» Луны, Солнца и Венеры, — число близкое к 225, т. е. продолжительности в сутках звездного (сидерического) года Инанны, иначе говоря, периоду обращения ее вокруг Шамаша (а не времени возвращения в ту же зону Неба относительно Солнца, что предпочитали отмечать жрецы в стране Хапи (584 суток), где Великий год длился 1460 лет!).

Эти различия в числе лет, определяющих продолжительность небесного года (1805 и 1460), и внимание к разным обстоятельствам жизни Изиды и Инанны (появление планеты Венеры в том же положении относительно Солнца через 584 дня и обращение ее вокруг дневного светила за 225 дней) знаменательны как показатель своеобразия расчетов течения времени, которыми руководствовались жрецы Тота и Мардука, и примечательной характерности их взглядов на мир. Единой, однако, при любом варианте оставалась все та же мысль о несопоставимости времени земного и космического, когда год Земли в масштабах гармоничной Вселенной воспринимался всего лишь днем; бренности бытия земного и значительности существования божественно небесного; никчемности черноголового человека и недосягаемого величия богов. На удивление схожим оказалось и пристрастие к выбору «календарного эндшпиля», когда «жертва» високосного дня при годе длительностью в 365 суток позволяла сочетать в гармонии жизнь Луны, Солнца, Венеры, а также звезд — провозвестников исключительных по значимости событий.