Кентон подошел к кораблю, подобрав по пути меч. Он отер рукоять от крови, не тронув лезвие. Перед тем как опустить глаза, он опустошил бутылку.
Сперва Кентон посмотрел на каюту Шарейн. У цветущих деревьев были обломаны ветви. Выбитая дверь валялась на палубе. Створки окна были разбиты. На крыше рядком сидели голуби, понурив головы, скорбя.
Из отверстий для весел вместо семи торчали четыре пары. А в яме сидело уже не двадцать восемь гребцов. Осталось лишь шестнадцать, по двое на каждом весле.
На правом борту виделись вмятины и отметины – следы столкновения с биремой. Корабль Иштар плыл теперь где-то по неведомым морям в мире, откуда его унесло.
А у румпеля стояла фигурка – игрушка, правящая игрушечным кораблем. Человечек с длинными светлыми волосами. У его ног сидели еще две игрушки – одна с блестящей безволосой головой и обезьяньими руками, другая – рыжебородая, с агатовыми глазами и сверкающим ятаганом на коленях. Тоска охватила его, тоска по дому, будто он оказался где-то на чужой звезде на задворках космоса.
– Гиги! – закричал он. – Сигурд! Зубран! Приведите меня обратно!
Он наклонился над тремя фигурками, осторожно касаясь их пальцами, будто пытаясь передать им свою жизненную силу. Долго он стоял над Гиги, инстинктивно догадываясь, что в нем наиболее сильна магия корабля. Сигурд был силен, перс был скрытен, но в коротконогом гиганте жила сила богов Земли в дни ее юности, древняя, неведомая ныне людям сила.
– Гиги! – шептал он, склонившись над фигуркой. – Гиги! Услышь меня! Гиги!
Неужели фигурка двинулась?
Его сосредоточенность нарушил уличный шум. Разносчики газет выкрикивали какие-то глупости, важные для этого нелепого мира, куда его зашвырнуло! Эти крики разорвали нити, нарушили ту связь, которая начала формироваться между ним и фигуркой.
Ругаясь, Кентон выпрямился.
В глазах потемнело, и он упал. Сказалось напряжение – вернулась предательская слабость. Кентон доковылял до тумбочки, достал вторую бутылку и наполовину опустошил, влив в горло ее содержимое.
Кровь застучала в ушах, в мышцы вернулась сила. Он выключил свет в комнате. Сквозь плотные занавески пробивался луч света с улицы, освещая три игрушечные фигурки. Еще раз Кентон собрал волю в кулак.
– Гиги! Это я! Я призываю тебя! Гиги! Ответь мне!
Фигурка пошевелилась, ее тело вздрогнуло, голова поднялась! Издалека, едва слышный, холодный, будто изморозь на стекле, призрачный, нереальный, преодолевая невообразимые расстояния, донесся до него голос Гиги:
– Волк, я слышу тебя! Волк! Где ты?
Его разум ухватился за этот звук, как за нить, протянутую над бездной.
– Волк, приди к нам! – Голос стал сильнее.
– Гиги! Гиги! Помоги мне найти вас!
Два голоса – далекий, холодный и его собственный – встретились, столкнулись и переплелись. Они протянулись над бездной, которая отделяла Кентона от неведомого измерения, где плыл корабль.
Теперь уже фигурка не сидела! Она стояла прямо! Еще громче зазвучал голос Гиги:
– Волк! Иди к нам! Мы слышим тебя! Иди к нам! – И затем, будто читая заклинание: – Шарейн! Шарейн! Шарейн!
Подстегнутая именем любимой, его воля окрепла.
– Гиги! Гиги! Продолжай звать меня!
Кентон больше не видел свою комнату. Он видел корабль – далеко, далеко внизу. Будто точка в пространстве, он висел над ним, крича и призывая, зовя Гиги, чтобы тот помог ему. Звуковая нить, что связывала их, колебалась и дрожала, как паутина. Но она держалась и продолжала тянуть его вниз.
И корабль начал расти. Он был зыбким, туманным – но он продолжал расти, и Кентон спускался по веревке из звука навстречу ему.
И вот уже другие звуки стали вплетаться в нить, усиливая ее, – пение Сигурда, призывы Зубрана, прикосновения пальцев ветра к струнам арфы корабельных снастей, мерная литания волн, катающих пенные бусины.
Корабль становился все реальнее. Сквозь его очертания проступил образ его комнаты. Словно она пыталась оспорить реальность корабля, закрыть его. Но корабль прогнал ее прочь, взывая к нему голосами товарищей и пением ветра и моря, звучащими в унисон.
– Волк! Мы знаем, что ты рядом! Приди к нам! Шарейн! Шарейн! Шарейн!
Призрачные очертания обрели твердость, сомкнулись вокруг него.
Руки Гиги дотянулись до него, обхватили, выдернули из пространства меж мирами!
И в тот миг, когда они обхватили его, Кентон услышал гул, рев, будто другой мир уходил из-под ног, отгоняемый могучими ветрами.
Он прижимался к волосатой груди Гиги. На его плечах лежали руки Сигурда. Зубран хлопал Кентона по рукам, вцепившимся Гиги в спину, нараспев изрыгая свои странные персидские ругательства.
– Волк! – взревел Гиги, и слезы потекли по его морщинистому лицу. – Куда ты ушел? Во имя всех богов – где ты был?
– Не важно! – всхлипнул Кентон. – Не важно, где я был, Гиги! Я вернулся! О, слава богу, я вернулся!
