Глаза Кентона застилал туман, тонкая багровая пелена. Его колени подкосились, он едва не упал. Шатаясь, он добрался до дивана и опустился на него. Кентон почувствовал внезапный панический импульс, требовавший позвать Джевинса, сказать ему, чтобы он привел помощь, выломал дверь. Но вслед за этим он одернул себя – этого нельзя было делать. В этой битве он должен был победить один – если хотел вернуться на палубу корабля.
– Иди, Джевинс! – строго выкрикнул он. – Черт возьми, разве я не говорил, что не хочу, чтобы меня беспокоили сегодня? Убирайся!
Слишком поздно Кентон понял, что никогда до этого не раговаривал со старым слугой подобным тоном. Джевинс любил его, знал его, заботился о нем, как о сыне. Не выдал ли он себя? Не подтвердил ли подозрения дворецкого, что в комнате что-то не так? Испугавшись, он поспешно добавил:
– Я в порядке! – Кентон заставил себя рассмеяться. – Конечно, со мной все хорошо!
Будь проклята эта пелена перед глазами! Что это? Кентон провел по лицу ладонью и увидел на ней следы крови. Он тупо уставился на свою руку.
– О, хорошо, мистер Джон. – В голосе слуги больше не было сомнений, лишь волнение. – Но когда я услышал, как вы кричите…
Боже, неужели он никогда не уйдет? Кентон перевел взгляд с ладони на руку. Она была алой от крови до самого плеча. Кровь капала с пальцев.
– Это был лишь кошмар, – тихо прервал он слугу. – Я не усну, пока не закончу, а потом лягу в кровать – так что иди.
– В таком случае спокойной ночи, мистер Джон.
– Спокойной ночи, – ответил Кентон.
Покачиваясь, он сидел на диване, пока шаги Джевинса и других слуг не затихли в отдалении. Затем он попытался подняться, но был слишком слаб. Он соскользнул с дивана на колени, подполз к низкой тумбочке, стоящей у двери, и достал бутылку бренди. Подняв ее к губам, Кентон сделал большой глоток. Обжигающий напиток разлился по телу, придав сил. Кентон встал.
Острая боль пронзила бок. Он прижал к нему руку и почувствовал, как сквозь пальцы течет теплая жидкость!
Кентон вспомнил – сюда ударил меч. Меч одного из людей Кланета!
Перед его мысленным взором пронеслись, сменяя друг друга, картины: стрела, вонзившаяся в щит викинга, булава Гиги, воины, уставившиеся на него, сеть, упавшая на Шарейн и ее женщин, озадаченные лица…
И потом – это!
Кентон снова поднял бутылку. Его рука замерла, не донеся ее до рта, он напрягся, нервы зазвенели. Напротив него был силуэт – человек, с головы до ног покрытый красными пятнами! Кентон видел его сильное, жесткое лицо с глазами, горящими убийственной яростью, его длинные, спутанные волосы, опускающиеся на измазанные красным плечи. Лоб пересекала сочащаяся кровью рана. Мужчина был обнажен по пояс, и от соска левой груди к животу тянулся порез, сквозь который виднелись ребра!
Кровавый, угрожающий, ужасный, призрак с мертвого пиратского корабля смотрел на него.
Стоп! Что-то знакомое было в этом лице… в глазах! Взгляд Кентона привлек блеск золота на правой руке выше локтя. Это был браслет. И он узнал этот браслет – свадебный подарок Шарейн!
Кто этот человек? Кентон не мог ясно мыслить – как можно здраво рассуждать в таком состоянии, с туманом в голове и кровавой пеленой перед глазами, с этой слабостью, которая сковывала его мышцы?
Внезапная ярость охватила Кентона. Он размахнулся, чтобы запустить бутылкой прямо в лицо дикаря.
Левая рука фигуры поднялась, сжимая похожую бутылку…
Это был он, Джон Кентон, его отражение в зеркале на стене. Окровавленный силуэт с ужасными ранами на теле – это был он!
Часы пробили десять.
Словно очищающая молитва, мерный бой часов подействовал на Кентона благотворно. Его разум прояснился, его воля окрепла, он вспомнил о своей цели. Сделав еще один хороший глоток бренди, не глядя больше в зеркало, не глядя на драгоценный корабль, он подошел к двери.
Взявшись за ключ, Кентон остановился в задумчивости. Нет, так не получится. Нельзя рисковать и выходить в коридор. Джевинс, возможно, все еще рядом, или другие слуги могут его заметить.
Какова будет их реакция, когда они увидят его?
Он не мог добраться до воды, чтобы промыть раны и смыть кровь. Придется обойтись тем, что есть в комнате.
Меч Набу лежал на полу, более не отливая голубым, он был измазан кровью от острия до рукояти.
Кентон оставил его лежать там. Из другого ящика он вынул свой набор первой помощи. Там были бинты, вата и йод. Сжав зубы от боли, он вылил йод на рану в боку и помазал им рану на лбу. Затем сделал ватный компресс и перебинтовал себе голову и грудь. Кровотечение прекратилось. Жжение, вызванное йодом, утихло.
Подойдя к зеркалу, Кентон осмотрел себя.
Пробили часы.
Половина одиннадцатого! Который был час, когда он держался за золотые цепочки корабля, когда призвал корабль и за эти цепочки был выдернут из комнаты в тот волшебный мир, где корабль плыл?
Всего девять!
Это случилось каких-то полтора часа назад! Но за это время в другом мире, где не двигалось время, он успел побыть рабом и завоевателем, сражался в великих битвах и заполучил и корабль, и женщину, которая насмехалась над ним; за это время он стал тем, кем был теперь!
Менее чем за два часа!
