Колесница Гелиоса - [165]

Один из рабов, высохший, с выпирающими ключицами старик, шатаясь от усталости, перешел на шаг. Надсмотрщик, заметив это, гневно окликнул его:

— Под землю у меня захотел?!

— О, господин! — пролепетал раб, изо всех сил стараясь не выпустить из рук продолговатый камень величиной с полугодовалого ребенка. — Пощади… Не отправляй в штольню!

— Гляди мне! Еще раз увижу, что лодырничаешь, и… — Надсмотрщик не договорил и, широко размахнувшись, хлестнул старика плетью прямо по лицу.

— Благодарю тебя, господин! — униженно закивал раб и, оглядываясь, засеменил подальше от тяжелого взгляда надсмотрщика.

— А ты чего встал? — неожиданно услышал Эвбулид над самым ухом, и плеть обожгла его шею. — А ну, пошевеливайся! Марш в свою штольню!

Надсмотрщик больно подтолкнул его концом рукоятки плети и крикнул своему помощнику, охранявшему с копьем выход из норы:

— Тавр, принимай пополнение!

Скучающий Тавр неожиданно оказался словоохотливым.

— Что, плохо жилось у прежнего хозяина? — с усмешкой встретил он Эвбулида. — Не переживай, здесь будет получше: ни тебе зноя, ни мух, солнце и то не мешает! Одно неудобство — много приходится лежать. Ну да ты беглый, тебе в самую пору отдохнуть!

— Какой я беглый… — пробормотал Эвбулид.

— Ну да, конечно, — глядя на его лоб, кивнул Тавр. — Это тебя так, по ошибке отметили! Хорошо хоть, еще имя не поставили, чтоб зря не мучить!

— Это еще почему? — устало поинтересовался Эвбулид.

— А потому, что тут безразлично, кто ты — Ахей, Спарт или Беот! Те, кто спускаются вниз, навсегда лишаются имени. Даже если оно — рабская кличка!

В штольне послышалось натужное кряхтение. На поверхности показалась корзина, наполненная осколками руды. Следом за ней — дрожащие от напряжения руки и седая голова задыхающегося раба.

— Вот! — указал на него Тавр. — Это старший носильщик. И хотя в его подчинении находятся пять младших, он тоже не имеет имени. Эй, ты! — набросился он на старика, который, выставив корзину наверх, жадно хватал широко раскрытым, беззубым ртом свежий воздух. — Марш назад! Загулялся тут у меня. И этого с собой прихвати!

Старик слезящимися глазами тоскливо посмотрел на свет, поманил за собой Эвбулида и исчез в темноте.

Грек тоже невольно оглянулся на солнце, а потом опустился на колени и так — на четвереньках — вполз в штольню, дохнувшую в лицо холодом и сыростью.

— Сегодня уже четверых вынесли, на место какого бы тебя поставить? — задумался старший носильщик. — Ладно, пойдем туда, где померли сразу трое. Это совсем рядом.

Под землей он неожиданно проявил такую прыть, что Эвбулид с трудом успевал за ним, подслеповато оглядываясь и постоянно ощущая то левым, то правым плечом твердость шероховатой стены.

Они свернули вправо, в еще более узкий проход и ползли по нему пять минут, десять, полчаса… Все труднее становилось дышать.

Путь едва заметно освещали тусклые огоньки маленьких глиняных светильников, расставленных кое-где прямо в выбитых в стене нишах. От нехватки воздуха они мигали и гасли.

Около каждого такого светильника справа или слева открывался лаз, в который можно было протиснуться только лежа на животе, в лучшем случае — на боку. И из каждого слышались мерные удары железа о камень.

— Здесь всегда работают, не то что в других коридорах! — пробормотал старик. — Одна беда…

— Слишком много приходится лежать? — через силу усмехнулся Эвбулид, повторяя слова, сказанные ему наверху Тавром.

— Нет — мрут быстро, — объяснил старший носильщик, неожиданно приваливаясь плечом к стене и хрипло дыша. — Иногда мне чаще приходится тащить отсюда мертвецов, чем руду. Но и руды много… очень много… Скоро, пожалуй, и меня… — не договорив, он махнул рукой и пополз дальше, резко замедляя ход.

Когда навстречу им показался еще один старик, тащивший за собой кожаный мешок с рудой, у Эвбулида уже не было сил продолжать путь. Голова кружилась, нестерпимо жгло лоб, саднило разбитые в кровь колени и локти. Но самое страшное было то, что ему совсем нечем стало дышать. Уже не закрывая рот, он глотал несытный воздух и никак не мог надышаться. Стены и низкий потолок начали тяготить его. Казалось, еще немного, и они сомкнутся над ним, раздавят своей многотонной тяжестью. Эвбулид хотел было лечь, но старший надсмотрщик не дал ему сделать этого. Он подтолкнул Эвбулида, плотно прижался спиной к стене, пропуская его вперед себя, и крикнул своему помощнику:

— Эй, возьми еще одного!

Новый старик, как догадался Эвбулид, был младшим носильщиком. Он передал своему начальнику мешок и, с ненавистью посмотрев ему вслед, неожиданно подтолкнул Эвбулида острым локтем.

— А правда, он выглядит совсем изможденным?

— Да, — провожая тоскливым взглядом человека, который уже возвращается к свежему воздуху, тогда как ему еще быть здесь до конца смены, кивнул Эвбулид.

— И больным! — добавил старик, в голосе которого прозвучала надежда.

— Да, — подтвердил грек, удивляясь этому. — В конце пути ему стало так плохо, что он дал мне понять, что скоро и его вынесут отсюда.

— Так и сказал?! — захлебываясь от восторга, воскликнул носильщик и, пообещав Эвбулиду давать только небольшие мешки, мечтательно прошептал: — Тогда мне осталось совсем немного ждать!