Колен Лантье - [37]
— Мои ребята не пожалеют ни сил, ни времени. Гийом! Я хотел бы, чтобы Колен Лантье, если ты разрешишь, перешёл в мой отряд.
— Чёрт возьми, что я буду делать, если ты заберёшь у меня лучших бойцов? Он стреляет из лука, как опытный воин. Ну да будь по-твоему, Одри! А если я тебе буду нужен, ты всегда можешь разыскать меня через жителей Клермона.
Жаки расходились по деревням под предводительством своих выборных начальников. Они громко смеялись и были воинственно настроены, будто всю жизнь сражались и вершили крестьянский суд.
Прежде чем углубиться в лесную чащу, каждый из них в последний раз оборачивался, чтобы запечатлеть в памяти вид сожжённого замка.
Одри отдыхал с товарищами до сумерек. В час, когда голуби начинают ворковать, маленький отряд двинулся по тропинке среди цветущего боярышника в направлении Клермона. Колен весело шагал впереди. Кто-то затянул песню старого трувера[46] Адама де ля Аль[47], которую все дружно подхватили. В воздухе пахло цветами боярышника и жимолостью. Колен тоже запел. Его звонкий юношеский голос выделялся в этом суровом хоре взрослых.
Глава шестнадцатая
В ту же ночь во всех деревнях Бовези состоялись крестьянские сходы.
С быстротой огня, стелющегося по сухой траве, восстание вилланов распространилось за пределы Бове, Мо и Провена до Пикардии и границ Лотарингии.
Родилась героическая легенда о подвигах крестьян Крамуази. Словно волшебная птица, перелетала она из селения в селение, и чем дальше она уносилась, тем грознее звучала её песня. Поговаривали, что у Гийома Каля двадцатитысячная армия Жаков, и одновременно разнёсся слух, что Этьен Марсель идёт по берегу Уазы, чтобы сразиться с сеньорами.
В ту же ночь запылали и другие феодальные замки. Их огненные костры на холмах служили сигналами, призывавшими к мятежу. Крестьяне доставали из тайников луки, точили вилы и топоры.
Жак Простак прощался с детьми, звал соседей, выбирал вожака. Ему нужно было только поднять глаза, чтобы оценить мощь своего врага — высокие валы, глубокие рвы, неприступные башни. Он видел вооружённых до зубов стражников на крепостных стенах, но, несмотря ни на что, мятеж разливался по стране, как река в половодье. Босые ноги неслышно скользили по каменистым тропам, ведущим на крутой холм или скалистый уступ. Кустарники и живые изгороди боярышника скрывали передвижения людей. И повсюду находился ловкий лесоруб, не боявшийся отвесных стен. Существовала тысяча уловок, которые в народе передавались от поколения к поколению. О них рассказывали по вечерам у очага, а сегодня все они пригодились.
Так пали в одну ночь замки Сийи в Мюльсене, Нуантель возле Клермона в Бовези. Менее чем в полулье от замка Мелло, который господствовал над дорогой из Санли в Клермон, отряд Одри раскинул лагерь под открытым небом в чаще ельника, где узкая речушка петляла среди лугов и зарослей.
Одри назначил двух часовых, ставших на пост по ту сторону речки. Остальные мгновенно заснули от усталости на мягком ковре из сосновых игл. Колен растянулся рядом со своим другом, но сон бежал от него. Столько событий произошло с прошлой ночи! Воспоминания о них смешивались в его мозгу. Буковый Крест, Гийом Каль, пылающий Крамуази, появление Одри.
Всё это мелькало у него перед глазами. Мысли путались. Вначале мальчику померещился дядя Луи, — он сердито выговаривал ему за опасные проказы, потом в отблеске пожара задёргался, как картонный паяц, огромный сеньор Крамуази. Наконец Колен уснул, сжимая в руке лук.
На рассвете его пробудило пение дрозда над самой головой. Лёгкий солнечный луч оживил чащу. Одри и его товарищи зевали, громко откашливались, перебрасывались шутками.
— Эй, Колен! В твоих глазах ещё ночной туман. Пойди умойся!
Одри запустил ему в лицо целую горсть сосновых игл. В одно мгновение Колен очутился на спине бунтаря, и на лужайке завязалась весёлая борьба. Одри обеими руками подбросил мальчика в воздух, подхватил его на лету и уложил на обе лопатки.
В эту минуту на тропинку вышел Вернель. Он сгибался под тяжестью крупной лани. Радостные крики приветствовали возвращение охотника, и несколько человек захлопотали у костра, прикрытого влажной сосновой веткой, чтобы дым стлался по земле.
За завтраком Одри предложил отряду напасть на замок Мелло и прикончить его владельца.
— Эге, такую дичь и я не прочь затравить! — сказал Толстяк Вернель.
— В ад ему дорога вслед за его кумом Крамуази!
Шапки взлетели в воздух в знак одобрения.
Одри, подняв руку, охладил восторг товарищей.
— Говорят, что замок Мелло хорошо защищён, а его хозяин очень подозрителен. Надо его обмануть. Быть может, местные жители помогут нам придумать какую-нибудь военную хитрость.
Вернель, засучив рукава, заявил, что замок Мелло надо взять с наскока и сжечь.
— Друзья, — сказал Колен, — сеньоры не будут укрываться в замках, как куропатки в жнивье. Со вчерашнего дня их гонцы скачут по долинам и холмам в Санли и Клермон, где находятся бальи[48], и в Компьен, к самому дофину, предупреждая всех и каждого: «Берегитесь, сеньоры, мужичьё взбунтовалось! Они убили Робера Крамуази и спалили его замок… Вооружайтесь и дайте черни отпор!»
