Колдунья - [175]

В растерянности Элис покачала головой. Сладкие муки прошлой безумной ночи, озаряемой вспышками молний, и этот прозаичный флирт на освещенном солнцем дворе — как такое возможно?

— Ведь только сегодня ночью мы любили друг друга, — неосторожно вырвалось у нее. — Как он мог уже наутро позариться на эту грязную сучку? Ведь мы провели с ним безумную ночь. А он лишь глаза продрал — и уже хвостом перед ней крутит!

— Бывало, он из моей постели без паузы перелезал в твою, — заметила Кэтрин. — Для Хьюго изменить — что плюнуть, раз — и готово. Уж кто-кто, а ты должна знать об этом.

— Но ведь прошлой ночью… — начала Элис и осеклась.

Кэтрин права. Уж кто-кто, а она должна знать о непостоянстве мужчин, переменчивости их желаний. С самого раннего детства она слышала, как Мора предупреждала девушек, обращавшихся за приворотным зельем: похоть в мужчине возбудить легко, но только не серьезную симпатию, а тем более не любовь. Мужчину можно приворожить, свести с ума, но это не любовь, а совсем другое.

— Ты что, любишь его? — полюбопытствовала Кэтрин.

— Нет, — рассеянно отозвалась Элис. — Поначалу любила. Сохла по нему, ради него готова была отдать все, душу заложить дьяволу, только бы он полюбил меня. Но с тех пор… — Она тяжело вздохнула. — Иногда испытываю желание, не более. Теперь он нужен мне, чтобы удержать свое положение. Мне нравится быть здесь хозяйкой, первой леди рядом с ним и его отцом. Нет, сказать, что нежно люблю его, я не могу. Нежно любила я только одного человека.

Она вспомнила об оставшейся в хижине старой женщине, представила, как, услышав топот лошадиных копыт, матушка выйдет на яркое солнце, как солдаты грубо схватят ее и посадят на лошадь за спиной детины, который станет отпускать сальные шутки, фамильярно называть ее бабулей, а потом сбросит, будто куль с мукой, прямо посередине Эпплбийского рынка.

— Но наверное, я так и не полюбила ее по-настоящему, в моей любви был какой-то изъян, — размышляя о чем-то своем, добавила Элис.

— Ты говоришь о Море? — попыталась угадать Кэтрин.

Перед глазами знахарки встало мертвое тело, плавающее в мутных водах пещеры.

— Нет, не о Море, — ответила она. — Но и ее ожиданий я не оправдала.

Протянув руку, миледи обняла Элис за талию.

— Когда мне придется уходить, ты пойдешь со мной? Когда меня отправят на ферму? Мы бы жили вместе, ты бы занималась врачеванием. Нам было бы хорошо вместе. — Кэтрин помолчала, искоса и неуверенно поглядывая на Элис. — Я бы заботилась о тебе. Защищала бы тебя. Была бы тебе вместо мужа. Я люблю тебя, Элис, люблю с той самой ночи, когда Хьюго привел тебя ко мне, да и раньше тоже… Это я подкинула Хьюго идею переспать с нами обеими одновременно. Однажды он стал выпытывать у меня мои тайные фантазии, и я призналась, что ты возбуждаешь меня. Даже когда ты была мне соперницей, я ненавидела тебя, но и желала тоже. Помню, лежу одна и думаю, что Хьюго сейчас с тобой в постели… и меня охватывает влечение к обоим, я представляю вас и завидую. Тебе, потому что Хьюго был тогда у тебя на побегушках. А ему, потому что он рядом с тобой и делает все, что заблагорассудится. Мне до ужаса хотелось видеть вас вместе, ваши соединенные тела. Теперь, когда я потеряла ребенка, я ненавижу Хьюго. Мне противно вспоминать о нем и о его вонючем семени. Однако страсть к тебе не прошла. Я мечтаю о том, чтобы мы были вместе.

Элис увернулась от руки миледи, но в голове сразу завертелись мысли о выгодах, которые можно извлечь из ее откровений.

— Постой, позволь мне прийти в себя, — сказала девушка, пытаясь выиграть время. — Я и предположить не могла ничего подобного.

Кэтрин смотрела на нее напряженным, страстным взором. Увидев эту нежную страсть, поняв, что хозяйка замка нуждается в ней, Элис почувствовала, как внутри вновь пробуждается ее сила. Она тихо, кокетливо засмеялась и добавила:

— Я и не знала, что ты так любишь меня, Кэтрин. Я и представить не могла.

Миледи снова потянулась к ней и обняла за талию, продолжив уговаривать:

— Ты будешь у меня как у Христа за пазухой. А здесь, в этом замке, ты пропадешь. Рано или поздно Хьюго устанет от тебя и захочет чего-нибудь новенького. Старый лорд умрет, и тебя обвинят в его смерти, а может, и в колдовстве. Ты подумала об этом? Но с моими деньгами и на моей земле тебе ничто не грозит. Ты будешь в полной безопасности.

— Но я и здесь в безопасности, — возразила Элис. — Хьюго может сколько угодно заигрывать со служанками, но настоящее желание он испытывает только ко мне. Я сохраню свое положение в замке, когда эта Мэри давно уже будет торговать собой на улицах Каслтона. Хьюго никогда от меня не устанет.

— Погоди, — предостерегла ее Кэтрин. — Это ты сейчас так рассуждаешь. Посмотрим, что будет потом. Явится новая жена и потребует тебя прогнать. И если она будет молода, красива да еще из знатного рода, Хьюго из кожи вон вылезет, чтобы доставить ей удовольствие. Она будет ругать и дразнить тебя, приведет своих дам, и тогда в галерее ты станешь лишней. А когда Хьюго захочет посидеть с ними, они будут глумиться над тобой, уверять, что ты кривобока и глупа как курица, одеваешься как старуха и платье на тебе висит как на вешалке. Элис, они станут смеяться над каждой твоей фразой и даже над методами твоего лекарского искусства. Они будут оскорблять тебя и унижать, и когда ты заплачешь от обиды, им будет весело. Я избавлю тебя от унижений со стороны его новой жены. Я хочу жить с тобой в маленьком домике, в тихом месте. Подальше от Хьюго, подальше от его отца. Ты и я и наша маленькая ферма.