Колдовское наваждение - [12]

Знакомство с ней перевернуло весь его внутренний мир. Он влюбился. Он, Эмиль Клэйтон Шэффер, изгнанник, ненавидящий южан, капитан Армии Союза, влюбился в новоорлеанскую красавицу!

Страдая, он закрыл глаза.

О боже! Что она подумает о нем, когда утром все обнаружат взломанные замки и пропажу? Конечно, сопоставив все факты, они придут к выводу, что под именем Клэя Ферриса скрывался самозванец, шпион и вор. Патриция возненавидит его!

Он взглянул опять на лестницу, ведущую вверх… Да, он сделал бы для нее все на свете, кроме одного — предать Союз, свою армию и допустить, чтобы при взятии Нового Орлеана пролилось много крови! Как глупо и некстати он так страстно и мучительно влюбился!

Раньше он завоевывал многих женщин небрежно и хладнокровно, но в его победах никогда не было любви. Впервые в жизни все было по-другому! Запланировав ухаживание за Патрицией с целью знакомства с ее отцом, он попался в собственные силки и уже не смог использовать ее, чтобы шантажировать Джона Колдуэлла. Оставался только самый опасный путь — тайное проникновение в дом и кража. Вот почему он здесь этой темной, глухой ночью.

Его задача выполнена — схема обороны и чертежи торпед у него в кармане. Но уйти, не взглянув в последний раз на любимую девушку, было выше его сил, и Эмиль, крадучись, стал подниматься по ступенькам.

Внезапно сверху раздался мягкий звук шагов. Эмиль взглянул туда. Там, наверху, стоила Патриция. Ее глаза были широко раскрыты, черные волосы рассыпались по плечам, а края тонкой ночной сорочки развевались от легкого ветерка.

Какое-то мгновение оба стояли молча и смотрели друг на друга. Опасность свела судорогой горло Эмиля — ведь было очевидно, что придумать какую-то убедительную причину, объяснявшую его присутствие здесь, глухой ночью, он не в состоянии. Она, конечно же, сразу все поймет.

Первой опомнилась Патриция. Она поднесла палец к губам, как бы давая сигнал, чтобы он сохранял молчание. Затем она, неслышно ступая, спустилась вниз по ступенькам и, взяв Эмиля за руку, повела его за собой в свой кабинет.

Закрыв дверь и повернувшись к нему, она очень тихо прошептала:

— Боже! Что ты делаешь здесь?

У Эмиля пересохло в горле. Ему придется сейчас лгать о цели своего визита во имя спасения жизни.

— Я хотел видеть тебя, — прошептал он в ответ. — Сегодня после полудня я сказал, что нам не следует больше встречаться. Знаешь, мы так нехорошо с тобой расстались. И я не мог успокоиться, не мог уснуть… — Эмиль уставился в пол, так как было трудно выдержать взгляд ее чистых, голубых и доверчивых глаз. Он ненавидел себя за то, что ему пришлось лгать любимой девушке, скрывая свои истинные намерения. Но он понимал, что другого пути у него нет. Ему надо было срочно уходить, чтобы его не обнаружили, а потом добраться до торпед и уничтожить их.

Он поднял голову и, взглянув на нее, тихо заговорил:

— Моя дорогая девочка, с той минуты, как я увидел тебя, я совершенно лишился покоя. Я беспрестанно думаю о тебе. Ты зажгла во мне такую страсть, какую я никогда не знал в своей жизни. Я люблю тебя, Патриция! И желаю тебя, как никого на свете!

Она стояла перед ним в мягкой ночной сорочке, ее груди вздымались под тонкой материей. И вся она, такая трепетная, теплая, близкая, вызывала в нем действительно непреодолимое желание.

Патриция смотрела на него широко открытыми глазами. Ее губы мягко раздвинулись. Взгляд его черных глаз, казалось, гипнотизировал ее. Она едва могла дышать и плохо соображала, что происходит. Он взял ее руку, прижал к себе. Их уста слились воедино. Она страстно ответила на поцелуй, и Эмиль застонал от острого желания. Оторвавшись от ее губ, он начал целовать ее лицо, волосы и шею. Она таяла от прикосновения его мягких губ, исследовавших ее тело. Прижимаясь к ней, он целовал ее все ниже и ниже, нежно касаясь груди, что открывалась в глубоком вырезе ночной сорочки.

— О, Клэй, Клэй… — бормотала она страстным, нежным голосом.

Эмилю стало не по себе, когда он услышал это имя, и в душе он жаждал, чтобы оно было его настоящим именем.

Он заглушил ее слова своим поцелуем, а его руки стали спускаться ниже по ее телу, дотрагиваясь до ее груди и лаская ее. Дрожащими пальцами он нащупал пуговицы ее ночной сорочки и быстро расстегнул их, обнажая ее прелестные груди. Чутко играя пальцами, он слегка сжал груди и дотронулся до сосков. В это мгновенье она застонала — так ответило ее тело на интимные ласки.

Эмиль взглянул на нее — ее голова откинулась назад, глаза были закрыты, а лицо излучало блаженство. Увиденное еще больше подогрело его желание.

— Любимая, желанная, — повторил он, срывающимся от страсти голосом.

Патриция открыла глаза и взглянула на него сияющим взглядом. Она даже не сделала попытки прикрыть свою обнаженную грудь. Более того, в тот момент, когда они стояли, тесно прижавшись друг к другу, она вдруг поняла, что любит его и так же желает его, как и он ее.

— Я люблю тебя, — пролепетала она, и Эмиль опять страстно и самозабвенно начал ее целовать.

— Разреши… разреши мне любить тебя… — умолял Эмиль.

— О, да, — ответила она, не задумываясь ни о чем. В это мгновенье для нее существовали только ее любовь и ее страсть. Он сорвал с нее ночную рубашку и стал рассматривать ее дивную фигуру. Не отводя глаз от Патриции, Эмиль тоже стал раздеваться. А она, так же, не сводя глаз, зачарованно смотрела, как освобождается от одежды его стройное, мускулистое тело.