Колдовские чары - [22]

— К тебе явился посетитель, моя дорогая.

Клотильда молча отвернулась.

— Я сказала ему, что ты плохо себя чувствуешь, но он проделал такой длинный путь, что я пригласила его остаться обедать.

Клотильда повернулась к ней, выражая слабый интерес к ее словам.

— Это он, мама?

— Друг Генри, американец.

Глаза Клотильды раскрылись пошире.

— Месье Возлюбленный здесь?

— Да, здесь. Он прискакал в эту ужасную жару из Нового Орлеана сюда, а ведь это не под силу ни одному мужчине креолу, и у меня нет никаких сомнений, что целью его изнурительного путешествия являешься только ты. Так как он побудет немного с нами, у тебя есть время, чтобы вновь восстановить свой прежний обворожительный вид.

Клотильда даже не улыбнулась. Лицо ее вдруг приобрело удивительно твердое, жесткое выражение, а у напуганной мадам Роже промелькнула мысль, — какой же изумительной женщиной в один прекрасный день станет ее семнадцатилетняя дочь.

— Благодарю тебя, мама. Мне наверняка станет лучше, если я оденусь. Головная боль почти прошла.

4

Анжела не видела черного жеребца целых две недели, поэтому, когда это великолепное животное вновь появилось на дороге возле ручья, она вся затрепетала от ожидания. Но увы, в это утро к дому легкой рысцой на своей любимой лошади приближался дядя Этьен.

— Доброе утро, Анжела, — весело крикнул он ей, стоявшей на галерее, бросив поводья Оюме, который, срезав угол, подскочил и опередил грума. — Не найдется ли у тебя чашечки кофе для странствующего всадника?

— Для вас всегда найдется, дядюшка. — Она кивнула молодому лакею, который тут же появился, широко улыбаясь, в углу галереи, чтобы осведомиться, чего желает господин Этьен.

Этьен нарочито медленно поднялся по лестнице.

— Я приехал сюда, чтобы сообщить тебе одну новость, так как ты нас больше не навещаешь, — съязвил он.

Анжела не посещала Беллемонт с той поры, когда Клотильда отказалась выпить с ней чашку кофе — в тот день, когда она хотела объяснить ей все по поводу компрометирующего ее присутствия Филиппа ее поместье. "Может, со временем душевная рана Клотильды заживет", — думала она, но сейчас она не могла объяснить даже самой себе, почему она потеряла голову во второй раз, как не могла она отрешиться от грызущего ее сердце ощущения вины. Отчаянное положение Клотильды сильно ее расстраивало.

— Я так занята. Пытаюсь определить лучшее время для рубки тростника, — защищалась она, как могла. — Теперь я должна ежедневно уделять этому вопросу все свое внимание.

— Все это отговорки, — недовольно пробурчал он. — Женщина всегда отыщет благовидный предлог. Но стоит ей только определить, что ей действительно нужно, она стремится заполучить это даже не сегодня, а еще позавчера.

— На самом деле? Какая же новость вас так беспокоит? — осторожно поинтересовалась Анжела.

— Разве я сказал, что я чем-то недоволен? Просто я поражен женским непостоянством.

Он устроился поудобнее на стуле возле маленького столика на галерее Анжелы.

— Речь идет, само собой разумеется, о свадьбе Клотильды.

Удивительно болезненное беспокойство охватило Анжелу, но она молчала, ожидая, что он скажет ей дальше.

— Мы с Астрид считали, что маркиз вот-вот сделает ей предложение, Клотильда очень им увлеклась. Но теперь, судя по всему, она без ума от месье Беллами. Астрид утверждает, что между ней и Филиппом произошла обычная для возлюбленных ссора.

Осекшись, он вопросительно поглядел на нее. Его лукавые глаза сверлили ее из-под седых бровей.

Она отвела взгляд в сторону, чтобы скрыть от него свое просто шокирующее облегчение.

— Клотильда ничего не говорила мне о… ссоре с месье маркизом, дядюшка.

— Не говорила? Может, тебе известно, что он уехал из Беллемонта?

Она отрицательно покачала головой.

— Он вернулся в дом своего родственника, месье Графу, мэра Нового Орлеана… — Помолчав, он бросил на нее испытующий взгляд и, не дождавшись ответа, продолжал: — Несколько дней назад произошло одно весьма любопытное событие. Филипп приехал из Нового Орлеана, не для того, чтобы навестить Клотильду, а чтобы обсудить сложившуюся ситуацию со мной. По его словам, он прибыл для того, чтобы добиваться твоей руки.

Анжела, глубоко вздохнув, процедила сквозь зубы:

— Невероятно!

Стоило ли ей рассказать дяде Этьену о том, почему, по ее мнению, Клотильде не следовало выходить замуж за Филиппа де ля Эглиза? Кровь прилила к ее лицу при мысли о том, какими словами могла бы она воспользоваться, чтобы описать дяде тот немыслимый инцидент, произошедший на галерее ее дома в ту ночь, когда состоялся бал? Теперь ее беспокоило только одно, — каким образом объяснить ему, что она позволила Филиппу поцеловать себя еще раз, и ее постыдный поступок заметила Клотильда!

— Я с удовольствием выпью кофе, — сказал дядя Этьен, словно напоминая ей о ее обязанностях хозяйки, — а ты тем временем скажешь мне, возобладал ли у тебя в голове здравый смысл и не собираешься ли ты вступить в брак, как это делают все нормальные люди.

Склонившись над столиком, она налила ему полчашки густой темной жидкости, мысленно рассуждая о том, во что можно посвятить своего дядюшку.

— Принеси-ка мне немного брэнди, — сказал он приказным тоном. — Хочется отведать этого напитка в твоем доме.