Колдовские чары - [7]

По лесенки из бревнышек они поднялись к завешенному кусками лиан внутреннему помещению. Дрейк и Константин проследовали за провожатыми.

Глава племени, густая шевелюра которого была украшена разноцветными перышками попугаев, сидел на возвышении, поджав под себя ноги, возле которых возлегали две молодых невольницы или жены.

Лицо вождя было испещрено белой татуировкой, а в носу, параллельно земле, торчала хорошо отполированная кость.

При виде этого смутное воспоминание пронеслось в голове Константина. Воспоминание, которое ну никак не могло быть понятным европейцам, пришедшим вместе с ним. Компьютерная игра, которая была популярна в те неблизкие отсюда времена, когда Костя Росин сэром не был, а был студентом и участником военно-исторического клуба. Компьютерная игра о послеядерном мире, в котором кто-то выжил, а кто-то из выживших мутировал или успешно одичал. А дикарь — вот в точности такой же, как этот вождь, даже с такой же костью в носу — появлялся едва ли не в самом начале. И, как положено дикарю, говорил, вроде бы, понятно, но с характерным акцентом — «моя твоя не понимай…»

Костя еле сдержался, чтобы не рассмеяться. Но надо было сдерживать даже улыбку: это могло кончиться чем-нибудь очень неприятным. Например, обедом для племени, где главным блюдом станут прибывшие белые…

При виде вошедших выражение лица главы племени ничуть не переменилось. Зато носильщики «даров», оставив поклажу у входа, упали на животы и, подражая в движениях то ли змеям, то ли собакам, ищущим ласки хозяина, извиваясь поползли к вождю и припали губами к большим пальцам его ног. Он же с силой оттолкнул обоих ударом стоп в лицо.

— Может, эта черная обезьяна ждет, что и мы поползем к нему на животах? — тихо сказал Дрейк Константину. А тот, несмотря на мысли о великой симфонии культур, невольно подумал: а может, насчет обезьян адмирал не так уж и не прав? По крайней мере, относительно вот этого коронованного экземпляра…

Он тихо ответил:

— Ползти не будем. Подойдем и поклонимся ему, но не слишком низко. Ведь он тоже, как-никак, король у них.

Оба европейца подошли к царьку и поклонились, сняв шляпы.

Через некоторое время Константину удалось объяснить великому вождю, что белые пришельцы прибыли из земли, которая отстоит от твоих владений на расстоянии ста дней пути на большом корабле. Прибыли только для того, чтобы привести привет от своего вождя.

Объяснять, что «вождем» европейской делегации была, вообще-то, женщина, Константин не решился. Он, конечно, знал, что в иных африканских племенах у власти бывали женщины, но здесь такое могли и вовсе не понять.

Видимо, вождь понял то, о чем при помощи немногочисленных слов на его наречии и языка жестов попытался передать ему белолицый человек, и его речь пришлась по нраву. На лице племенного царька появилось некое подобие уродливой горделивой улыбки.

— Великий вождь Кунду-туре благодарит пришельцев за то, что их вождь соизволил передать через них свой привет.

— Скажите этой уродине, что мы не только привет привезли, но и подарки от нашего вождя, — заметил адмирал.

На истолкование ответа Дрейка ушло еще какое-то время, а затем лицо вождя расплылось в еще более уродливой улыбке — великая радость была написана на нем. Константин дал знак носильщикам, и они поднесли к ногам царька оба бочонка, на которые тот взирал с нескрываемой жадностью. Показав рукой на них, он что-то коротко спросил.

— Что там? — спрашивает вождь.

— Давайте откроем и то и другое, — предложил Дрейк. — Ах, тысяча морских чертей, а кружка-то у него хоть найдется? Нет, наверно! Пойду спрошу у наших. Вон, на поляне столпились, голых баб рассматривают…

Через полминуты Дрейк вернулся с оловянной кружкой.

— Ну, ваше величество, — с улыбкой предвкушения говорил Дрейк, — сейчас мы вам такое удовольствие устроим! Век нас помнить будешь!

Когда бочка с джином была открыта, Дрейк, сам блестя глазами, зачерпнул напиток кружкой и с поклоном подал ее вождю, сказав, обращаясь к Константину:

— Растолкуйте ему, что у нас такой напиток пьют только самые большие вожди.

Константин перевел. Царек, приняв руки кружку, вначале понюхал ее вкус. Косте показалось, что когда-то он уже пробовал горячительные напитки или ему кто-то рассказывал о них, потому что негр заулыбался, покачал головой в знак одобрения и влил в себя содержимое кружки единым махом. Потом он снова закивал головой, заулыбался еще шире и что-то залопотал.

Кажется, Дрейк ошибался насчет невосприимчивости негров к «огненной воде». Судя по реакции вождя Кунду-туре, который даже поморщился, алкоголь здесь в ходу, правда, местного производства.

— Кажется, напиток белых вождей ему поправился, — высказался Костя.

— Прекрасно! — сказал довольный началом дипломатических отношений Дрейк. — Тогда мы ему еще кружечку… — и зачерпнул джина из бочки, но Константин предостерег.

— Только третьей не наливайте. Они к алкоголю привычки не имеют. Кто знает, как поведет себя вождь.

— Тоже верно, — сказал Дрейк, закрывая бочку донышком.

Вождь между тем осушил и вторую, и тут его глазам открылось сказочное, по его меркам, сокровище — во второй, открытой Константином бочке, лежали блестящие медные пуговицы разной формы, стеклянные бусы разных цветов и всякая прочая дребедень. Царек, на которого водка уже произвела «пользительное» действие, даже руками всплеснул от радости. Он встал перед бочкой на колени и запустил в мелочной блестящий товар обе своих ладони. Он рылся в этой бижутерии, пересыпал с ладони на ладонь, охал, вздыхал, пробовал некоторые вещи на зуб, а под конец так расчувствовался, что разрыдался и кинулся целовать ноги людям, сделавшим его самым счастливым вождем земли и неба.