Кольцо власти - [8]

— Ну, где вы там?! — радостно заорал герцог, увидев входящих в зал людей: Гутторма с детьми, стройного молодого человека с черными глазами и сопровождаемую несколькими служанками герцогиню Хельсингерскую Гунхильду — высокую женщину, на вид лет тридцати с небольшим, сохранившую в свои годы великолепную фигуру и густую копну светлых, отливающих рыжиной волос. Ее глаза, цветом напоминающие яркие изумруды, с нескрываемой любовью взирали на восседавшего на помосте герцога.

— И где вас носит? — грубовато повторил Бьергюльф свой вопрос, обнимая за плечи герцогиню.

Женщина, припав к его груди, тут же отстранилась и, слегка надув губы, ответила:

— Это твоя вина, что ужин задерживается. Слишком долго вы с бароном пробыли в парной!

— Ну уж, и помыться с дороги нельзя, — подмигнул Амальрику герцог и сочно поцеловал супругу прямо в полные чувственные губы. — Ничего, сейчас наверстаем упущенное, клянусь Митрой! — захохотал он, оглядывая стол.

А взглянуть там было на что. Поесть в Хельсингере любили и делали это обильно и со вкусом, что трудно было предположить, зная простые нравы северян. Впрочем, Амальрика сегодняшнее пиршество не удивляло, поскольку бывал он здесь уже не раз. Подали знаменитый хельсингерский пирог, начиненный разными сортами рыбы, выловленной в горных речушках, которые во множестве сбегали на равнину. Его аппетитно подрумяненная корка выделялась на круглом блюде посередине стола, дразня нос изысканно пряным ароматом. Рядом с пирогом появилось изысканное оленье рагу, приправленное чесноком. Груда великолепных кабаньих окороков с розовато-белым сочным мясом и желтоватыми прослойками прозрачного жира возвышались, как крепостные башни над равниной. Белые, присыпанные толченым орехом круглые булочки, начиненные нежным филе из дичи, были так вкусны, что могли показаться лакомством, даже если бы их пришлось запивать простой водой. Но на столе было отличное темное немедийское пиво, которое хельсингерцы предпочитали всем другим напиткам, а специально для высокого гостя подали производившееся в одной из провинций Аквилонии великолепное амилийское вино, чей тонкий аромат, напоминающий запах миндаля, создал ему славу среди знатоков.

— Что у нас новенького? — набив рот олениной, обратился хозяин к высокому стройному человеку, который сел справа от Гунхильды.

Это был наставник его падчерицы Хайделинды. Эрленду, так звали молодого человека, было двадцать пять лет. Высокий, с волнистыми темными волосами, выдававшими примесь южной крови, и пронзительным взглядом темных глаз, он выделялся своим обликом среди остальных обитателей замка, внешность которых указывала, что все они — чистокровные северяне. Действительно, отец Эрленда был уроженцем Аргоса, переселившимся впоследствии в Немедию. Несмотря на изящество фигуры, чувствовалось, что Эрленд обладает немалой силой.

И это на самом деле было так. Аргосец не раз удивлял зрителей, когда, участвуя в забавах герцога, одним взмахом меча чисто перерубал толстенный деревянный кол, в то время как после удара могучего Бьергюльфа с треском переломанная жердь оставляла кучу щепок. 3 его обязанности, помимо обучения юной герцогини, входило также ведение всех сложных дел герцогства, требовавших грамотности и учености. Ни сам Бьергюльф, ни его управляющий Гутторм в особой склонности к знаниям замечены не были и с трудом разбирали письменный текст, так что без Эрленда чувствовали себя, как без рук.

— Все как обычно, месьор, — учтиво ответил Эрленд. — По моим подсчетам, настало время привезти из монастыря молодую герцогиню.

— Как, уже? — сочно рыгнув, удивился Бьергюльф. Он на мгновение задумался, прожевывая мясо, потом кивнул головой. — Надо же, как время быстро летит! Ты прав, два года прошли.

Его падчерицу и одновременно племянницу Хайделинду, дочь Гунхильды и его старшего брата Гюннюльфа, по настоянию матери отправили в монастырь где-то в Аквилонии, чтобы там девушку обучили грамоте и хорошим манерам. Когда-то и мужских, и женских монастырей было достаточно и в самой Немедии, но времена изменились. Теперь здесь остались только те из них, где готовили служителей Митры. В Аквилонии же многие монастыри открыли в своих стенах что-то вроде светских школ, куда богатые нобили со всего Запада посылали своих отпрысков на воспитание и обучение.

Гунхильда, облокотившись о плечо мужа и заглядывая ему в глаза, томно произнесла:

— А стоит ли возвращать девочку сюда, в нашу глушь? Может быть, ей понравилось в монастыре и она захочет остаться там подольше?

— Ну нет! — возразил Бьергюльф, выхватывая из груды окороков тот, что показался ему самым сочным. — Пусть возвращается, хватит с нее учености. Женщине это вовсе ни к чему, верно? Выдадим замуж за кого-нибудь поприличней, желающие, слава богам, найдутся. Вот, например, наш сосед Хольгер из Ормхагена, чем не жених? — захохотал он, прижимая к себе Гунхильду.

Видимо, мытье в парной и последовавшие за ним развлечения разбудили в нем волчий аппетит, и герцог громко зачавкал, перегрызая хрящи. Амальрик, покосившись на хозяина, склонился к сидящему слева от него Ивару и тихо заговорил с ним. Лицо молодого человека приняло удивленное выражение, затем на нем появилась радость, и когда барон закончил свою речь, Ивар чуть не подпрыгнул на месте от восторга.